Лоренцо провалился в сон без сновидений и, открыв глаза через несколько часов, увидел, что все еще лежит в койке, а Грейс стоит в дверях. Он, должно быть, уже уходил, но разбудил Лоренцо, толкнув плечом скрипящую дверь. Но что-то остановило его. Сержант смотрел на Вудса, и из-за солнечного света, который бил ему в спину и заставлял его лицо теряться в тени, Грейс выглядел так, словно на его плечи давили все тридцать пять лет жизни. Сержант выглядел старше, и таким уставшим Лоренцо его никогда не видел.

В следующий раз он проснулся из-за того, что Грейс тряс его за плечо, и, судя по свету из окна, Лоренцо догадался, что уже перевалило за полдень.

— Пора тебе вылезать из этой дыры, боец, — сказал он. — Если мы все еще хотим застать вожака врасплох, то должны будем пройти сегодня значительное расстояние. Готов?

— Так точно, сержант, — ответил Лоренцо и поднялся на ноги, с облегчением почувствовав, что тело прекрасно его слушается.

Он все еще испытывал слабость, организм был обезвожен, а бок адски болел, но в голове у него, по крайней мере, прояснилось. Катачанцы быстро восстанавливаются. Он опять набросил куртку и рюкзак, взял лазган, который, судя по всему, теперь принадлежал ему, и направился к выходу. И тут же замер, поняв, что Грейс не идет следом. Он сидел на койке Лоренцо и смотрел в никуда, положив лазган на колени. Оружие было Вудса, его, как обычно, было закреплено под рюкзаком. Все внутри Лоренцо сжалось, когда перед ним открылась страшная правда.

— Что со Спецом, сержант? Вы не собираетесь будить его?

— Через минутку, — ответил Грейс.

Лоренцо взглянул на Вудса. Его кожа была белее обычного, покрыта испариной. Он натужно дышал, а на лице у него сменялись тревожные, нехарактерные для него выражения. Он то и дело стонал, почти хныкал. Наверное, ему снится худший из кошмаров. Гвардеец выглядел как маленький ребенок.

— Он?.. — отважился спросить Лоренцо.

— Спец нашел на дереве отличную позицию для стрельбы, — сказал Грейс. — Он снимал зеленокожих, как мишени на стрельбище. Но один из них смотрел в верном направлении, когда случился взрыв, и заметил отблеск лазгана Спеца. Он бы не успел спуститься оттуда вовремя. Орки окружили дерево и начали стрелять по веткам. Ему попало в ногу, еще пару раз задело, но ничего серьезного — он использовал рюкзак и ветку для защиты, а из-за камуфляжа орки не видели, куда целиться. Спец палил по ним, сбрасывал гранаты. Наверное, положил около десятка. Но ты же знаешь орков. Они не сдаются просто так. Зеленокожие полезли на дерево, Спец продолжал стрелять и резать ножом, но вечно так длиться не могло. Он спрыгнул с дерева прямо им на головы.

В голосе Грейс на мгновение проскользнула нотка уважения, но затем его плечи печально поникли. Лоренцо знал, как сержант относился к Вудсу.

— Ему не удалось.

— Если бы не то чертово ранение в ногу… — Грейс молчал какое-то время, а затем с гордостью продолжил: — Но он не прекращал сражаться. Даже после того, как ему сломали позвоночник, он упал на землю, а сверху на него набросились орки… мне стоило оказаться там вместо него.

— Нет, сержант! — машинально вырвалось у Лоренцо.

— Не говори мне этого, — прорычал Грейс. — Если кому из нас и суждено завершить дни калекой, то только старому солдату, который свое уже отвоевал. Лучше, чтобы им был тот, у кого вся жизнь за плечами, чья история уже рассказана.

Лоренцо все еще пытался осмыслить значение слов Грейса: «…завершить дни калекой…» Это тайная операция, без поддержки, без возможности эвакуации, но даже если бы им удалось доставить Вудса в имперский госпиталь, это точно было бы последнее, чего хотелось бы Спецу. Врачи едва ли сумели бы ему помочь. Единственным человеком, который мог спасти его от участи хуже смерти, был Грейс. Взгляд Лоренцо остановился на лазгане, который покоился у сержанта на коленях.

— Его будут помнить, — сумел он выдавить из себя.

Эти слова несколько приободрили Грейса.

Затем вновь опустилась кошмарная тишина. Лоренцо больше нечего было сказать, поэтому он вновь повернулся к двери.

Последнее, что увидел перед тем, как выйти из хижины и навеки потерять очередного товарища, было то, как Грейс склонился над Вудсом, ласково разбудил его, сказал, что время пришло, и протянул ему лазган. И еще улыбку Вудса — не испуганную, но благодарную.

Еще один из многих. Лоренцо научился уже жить с этим. Он продолжал идти, борясь с желанием сорваться на бег и убраться отсюда подальше, прежде чем услышит…

Он вспомнил о своем обещании. «Его будут помнить». Он шел и ждал. И думал о своем товарище, о том, как расскажет его последнюю историю, и жалел, что не уделял ему достаточно внимания. Он думал об опасностях, которые ждут их впереди, и пообещал себе, что они любой ценой преодолеют их.

Лоренцо не хотелось слышать темный голос в своей голове. Он шептал: «Да, Вудса Спеца будут помнить. Малдуна Акульего Корма будут помнить. Их всех будут помнить. Но как долго?»

Глава тринадцатая

С наступлением вечера пошел дождь.

Воины Джунглей видели собирающиеся тучи, чувствовали холодный ветер, предвещающий грозу, но ярость и скорость, с которой она началась, превзошли все их ожидания.

Дождь был кислотным. Бракстон вздрогнул, когда первая капля упала ему на щеку, а Лоренцо приложил руку к шее, когда ее вдруг начало жечь. К счастью, кислота оказалась слабой, не такой, как у растения жгучеплюя, но если находиться под дождем слишком долго, и она могла причинить вред.

Они укрылись под развесистыми ветвями огромного дерева. Лоренцо слушал, как дождь колотит по пологу из листьев, и мрачно смотрел на стекавшую вокруг него каскадом жидкость. Ему стало интересно, через сколько времени кислота прожжет листву, и его не отпускала мысль, что даже ливень начался не просто так. Казалось, планета так жаждала уничтожить их, что была готова пожертвовать даже частью самой себя.

Катачанцы заговорили, не вернуться ли в орочий лагерь, под защиту склепанных металлических листов, но Грейс не желал никуда уходить.

— Кроме того, — проворчал он, бросив опасливый взгляд через плечо, — мы даже не знаем, что сейчас скрывается позади нас.

Все они понимали, что сержант имел в виду. С тех пор как они выдвинулись из лагеря, они знали, что за ними вновь идут призраки.

Конечно, это было неизбежно. И все же Лоренцо надеялся хоть на какую-то передышку. Он был не единственным из шести оставшихся бойцов своего отделения — половины от первоначального числа, — кто получил ранение в бою прошлой ночью, не говоря уже о том, что чувствовал себя глубоко уставшим. Левая рука Армстронга висела плетью — топор орка повредил ему плечо, а Бракстон не проронил и слова с самого полудня и выглядел так, словно вот-вот упадет. Их лазганы были практически разряжены, поэтому Майерс нес на себе пояс из связанных вместе батарей, чтобы подзарядить их от солнца, прежде чем можно будет развести костер и зарядить как следует. Но из-за задания Грейс, который теперь стал командиром, требовал идти дальше, да и ни один из шести бойцов не был готов признать поражение. Их карта сгинула вместе с Маккензи, но Армстронг знал, где они находятся, и был уверен, что вспомнит местонахождение логова вожака по инструктажу. Или хотя бы подведет отделение к нему.