— Классная контора, — сказала Джулия.
Леннарт Хенрикссон явно относился к тем людям, кто любит порядок, и Джулии это нравилось.
— Что, на самом деле? — спросил Леннарт. — Она здесь уже тридцать лет.
— Только ты тут работаешь?
— Сейчас — да. Летом обычно народу больше, но в это время года — только я. Зажимают помаленьку. — Он безрадостно посмотрел вокруг и добавил: — Посмотрим еще, сколько эта контора будет открыта.
— А что, собираются закрывать?
— Возможно, большие шефы все время об этом говорят — насчет того, что средства надо экономить. Они считают, что все должно сосредоточиться в Боргхольме, это будет, дескать, лучше и дешевле. Но я надеюсь, что все-таки продержусь здесь до пенсии. Ты уже обедала?
— Нет. — Джулия покачала головой и обнаружила, что голодна.
— Пообедаем вместе? — предложил Леннарт.
— Да… наверное.
Джулия так и не смогла придумать какую-нибудь отговорку, чтобы сказать «нет».
— Хорошо, мы пойдем в «Моби Дик», я только выключу компьютер и включу автоотвечик.
Пять минут спустя Джулия опять была у гавани, но на этот раз вместе с Леннартом. Они вошли в лучший ресторан Марнесса. Правда, Леннарт объяснил насчет того, что лучший был и единственным в поселке. Интерьер в «Моби Дике» оказался в морском стиле, с картами, сетями, всякими старыми деревяшками и веслами, развешанными по темным панелям стен. К обеду народ подсобрался, почти наполовину ресторан заполнился. Слышались негромкие разговоры и бряканье посуды. Несколько любопытных лиц повернулись посмотреть на Джулию, когда она вошла, но перед ней щитом двигался Леннарт. Он выбрал столик немножко на отшибе, у окна, выходящего на море.
«Когда же ты в последний раз бывала в ресторане?» — задала себе вопрос Джулия и не смогла вспомнить. Для нее было очень непривычно сидеть за столом с кучей чужих людей вокруг, но она заставила себя дышать глубоко и ровно и спокойно встретить взгляд Леннарта.
— Привет, добро пожаловать.
Мужик со здоровенным пузом, в рубашке с закатанными рукавами подал им два обтянутых в кожу меню.
— Привет, Кент, — сказал Леннарт и взял меню.
— Что будете пить в такой шикарный день?
— Я — легкое пиво, [40] — ответил Леннарт.
— Мне, пожалуйста, воды со льдом, — сказала Джулия.
Конечно, первым ее желанием было заказать бокал красного вина, а еще лучше — графин, но Джулия мужественно подавила этот порыв. Трезвость — норма жизни. Ничего страшного: по всему миру люди обедают в ресторанах — и ничего.
— Блюдо дня сегодня лазанья.
— Хорошо, пойдет, — ответил Леннарт.
— И мне тоже, пожалуйста.
Джулия кивнула и заметила темно-зеленую татуировку, расплывшуюся от времени, выглядывавшую из-под закатанного рукава трактирщика, когда он потянулся за меню. Похоже, какие-то буквы в рамочке — имя или, может быть, название корабля.
— Салат и кофе входят в цену, — добавил трактирщик и юркнул в кухню.
Леннарт поднялся, чтобы взять салат, Джулия пошла следом.
— Леннарт! — послышался мужской голос с другой стороны зала, когда они возвращались к своему столу. — Леннарт!
Полицейский тихо вздохнул.
— Я скоро вернусь, — негромко сказал он Джулии и пошел к мужчине, который звал его. Пожилой, с красным лицом и в когда-то голубом комбинезоне. Джулия одна сидела за столом и смотрела, как он, жестикулируя, что-то объясняет Леннарту, умудряясь при этом оставаться мрачным и угрюмым. Леннарт спокойно и коротко ответил, и краснорожий принялся жестикулировать опять.
Через несколько минут Леннарт вернулся к столу и едва успел сесть, как Кент принес им две полные тарелки пахучей горячей лазаньи. Леннарт опять вздохнул.
— Извини, — сказал он Джулии.
— Да ничего.
— Понимаешь, какая история: кто-то взломал его сарай и спер канистру бензина, — объяснил Леннарт. — Работать участковым не скучно, есть чем заняться. А теперь давай есть.
Он наклонился над своей тарелкой, Джулия сделала то же самое. Она проголодалась, а лазанья была хороша, фарша не пожалели. Когда тарелка Леннарта опустела, он отхлебнул пива и откинулся на спинку стула.
— Значит, ты приехала повидать отца? — спросил он. — Я уж было подумал — загорать и купаться.
Джулия улыбнулась и замотала головой.
— Нет, конечно, — ответила она. — Хотя на Эланде хорошо и осенью.
— Йерлоф вроде нормально себя чувствует, — сказал Леннарт, — ну, кроме ревматизма, конечно.
— Да… у него синдром Шёгрена, — объяснила Джулия. — Это разновидность ревматических болей, обычно в конечностях, приступами — приходят и уходят. Но голова у него ясная, и он по-прежнему собирает кораблики в бутылках.
— Да, и отличные. Я вообще-то подумываю заказать один в контору, но пока так и не собрался.
Они помолчали. Леннарт допил пиво и негромко спросил:
— Ну а ты-то как, Джулия? Ты сейчас нормально себя чувствуешь?
— Ну да, — быстро ответила она. Конечно, в общем-то это было враньем, но ей показалось, что полицейский спросил искренне, и она добавила: — Ты хочешь сказать… после вчерашнего?
— Ну, — ответил Леннарт, — в какой-то степени да. Но я хотел и спросить — после того, что случилось давно…. ну тогда, в семидесятом.
— А…
Значит, Леннарт знает. Ясное дело, знает. А она как думала? Он тридцать лет здесь полицейский, он же ей сам об этом сказал. Точно так же, как и у Астрид, у него хватило духу заговорить на запретную тему. Спокойно и осторожно, о том, от чего ее сестра устала еще много лет назад, о чем не рисковали заговаривать даже близкие родственники.
— Ты тогда был там? — негромко спросила она.
Леннарт поглядел на скатерть. Он медлил с ответом, как будто бы ее вопрос затронул какие-то неприятные для него воспоминания.
— Да, я там был и искал, — сказал он наконец. — Я был одним из первых полицейских, которые прибыли к вам в Стэнвик. Я разбил людей на группы, чтобы прочесать берег. Мы там весь вечер искали, закончили в первом часу. Когда ребенок пропадает, никто не остается равнодушным.
Он замолчал.
Джулия вспомнила, что Астрид Линдер сказала почти то же самое. Она упорно смотрела на стол, ей очень не хотелось расплакаться, особенно перед полицейским.
— Извини, — произнесла она секундой позже, когда слезы все же полились.
— Да не за что тут извиняться, — успокоил Леннарт, — я тоже иногда плачу. — Голос у него был ровный и спокойный, как непотревоженная водная гладь.