— Как она себя чувствует? — тихо спросил Йерлоф.
— Трещина в правой ноге, сломано запястье, ключица, было сильное кровотечение из носа, сотрясение и синяки, — доложил Леннарт, опять вздохнул и добавил: — Как я уже сказал, могло быть хуже: она себе и шею могла свернуть. Хотя, с другой стороны, могло быть и лучше… Если бы она плюнула на все это дело и вообще не заходила в дом Веры Кант.
— Ее что, теперь привлекут, — спросил Йерлоф, — за взлом?
— Нет, — сказал Леннарт, — я, по крайней мере, не собираюсь. Владельцы дома тоже вряд ли.
— Ты с ними разговаривал?
Леннарт кивнул:
— Мне повезло, я дозвонился до племянника Веры в Вексшё, как раз перед тем, как сюда ехать. Нильсу он приходится кузеном… Сам он не был в Стэнвике уже много лет и сказал мне, что никто из родственников тоже сюда не ездил. Смоландская родня Веры считаются владельцами виллы, но у них нет абсолютно никакого желания ею заниматься.
— Я подозревал что-нибудь такое, — произнес Йерлоф. Потом он покачал головой, посмотрел на полицейского и сказал: — Я никогда не говорил Джулии, что уверен, будто Нильс Кант жив, Леннарт. Я рассказал ей только то, что есть такие, которые верят в это.
— А кто именно? — спросил Леннарт.
— Ну, скажем, Эрнст, — ответил Йерлоф. Он не стал упоминать Йона Хагмана, чтобы не привлекать к нему внимание полицейского. — Эрнст Адольфссон верил в это, как и в то, что именно Кант убил Йенса на пустоши. Эрнст пытался убедить меня…
Леннарт устало посмотрел на Йерлофа.
— Частные сыщики, — перебил он его. — Обязательно находятся люди, которые убеждены, что лучше, чем мы, полицейские, знают, как надо расследовать преступления.
Йерлофу очень хотелось найти подходящую к месту шутку, но, как назло, в голову ничего путного не приходило.
— Но все же кое-что интересное есть. Не домыслы, а факт — в доме Веры Кант действительно кто-то был, — продолжил Леннарт.
Йерлоф заинтересованно посмотрел на полицейского.
— Как так? — спросил он.
— Дверь взломана, и этот неизвестный оставил следы на втором этаже: вырезки, пришпиленные к стене, старый матрац и спальный мешок. А погреб весь перерыт.
Йерлоф задумался.
— А ты обыскал дом?
— Да так, осмотрелся, — ответил он. — У меня тогда другая забота была — поскорее отвезти твою дочь в больницу.
— Спасибо. Как ее отец, я тебе очень благодарен.
— После того как я оставил ее у Астрид, я заходил в дом Веры Кант перед тем, как ехать сюда. Джулии повезло: лампа, которую она уронила, разбилась о каменный пол, а вот если бы попала на стену, все бы полыхнуло.
Йерлоф кивнул.
— Ну что там насчет погреба? — спросил он. — Там что-то выкапывали или, наоборот, закопали?
— Трудно сказать. Мне кажется, скорее выкапывали или просто зачем-то рыли.
— Что-то я никогда не слышал, чтобы обыкновенные воры в погребах копали, — произнес Йерлоф, — а тем более с ночевкой оставались.
Леннарт с тем же усталым выражением на лице посмотрел на него.
— Ну вот, ты опять играешь в Шерлока Холмса.
— Да нет, это только мысли вслух. И вот что я думаю…
— Ну и что же? — неторопливо спросил Леннарт.
— Я — так прикидываю, что там, на вилле, побывал кто-то из Стэнвика.
— Йерлоф…
— Здесь, у нас, тихо, никто не помешает, делай что хочешь. Ты это тоже прекрасно знаешь. Кто тебя увидит? Вокруг почти никого нет.
— Подписываюсь под каждым словом. Ну и что? — сказал Леннарт.
— Но есть одна вещь, которую люди всегда замечают, — это чужих. Ты только представь себе: в Стэнвике появляется чужая машина, и из нее вылезает человек с лопатой, потом он спокойненько идет в дом Веры Кант. Как ты себе это представляешь? Даже в Стэнвике его бы обязательно заметили. А все прошло шито-крыто, никто ничего не заподозрил.
Леннарт задумался.
— А по-настоящему, кто там сейчас живет, я хочу сказать, круглый год? — задал он вопрос.
— Немногие, можно по пальцам пересчитать.
Леннарт помолчал некоторое время и потом сказал:
— Мне может понадобиться твоя помощь, Йерлоф, — и быстро добавил: — Но меня не интересуют домыслы, мне нужны факты. Я кое-что нашел в погребе. — Он запустил пальцы в карман формы. — Я нашел пакетики со снусом в погребе у окна и под лестницей, все использованные. Очень сомнительно, что они от Веры Кант остались.
Пакетик со снусом был упакован в прозрачный пластик. Одновременно Леннарт вынул свой блокнот.
— Я снусом не балуюсь, — заверил Йерлоф.
— Я знаю, но, может быть, ты вспомнишь, кто в Стэнвике его употребляет?
Йерлоф немного подумал и потом кивнул. Не было никакого смысла пытаться скрывать от полиции очевидные вещи, все равно они рано или поздно докопаются.
— Я знаю только одного.
И потом он назвал Леннарту имя. Полицейский записал его в блокнот и кивнул.
— Спасибо за помощь.
— Если ты собираешься ехать к нему, то возьми лучше и меня с собой.
Леннарт открыл было рот, собираясь что-то возразить, но Йерлоф быстро проговорил:
— Я нормально себя сегодня чувствую. Я уже хожу, и с головой у меня в порядке. Но если он увидит нас вместе, то ему будет спокойнее и он расскажет больше, — я в этом уверен.
Леннарт вздохнул:
— Ну тогда давай надевай пальто, пойдем прокатимся.
— Хорошо ты сказал, Йон, я имею в виду на похоронах Эрнста.
Йерлоф сидел за столом напротив Йона в его маленькой кухне в Стэнвике. Йон промолчал и только кивнул в ответ. Он откинулся на спинку стула, потом качнулся вперед. Йона разбирало любопытство, — Йерлоф это ясно видел. Почему — было нетрудно понять, ведь за столом находился еще и третий — Леннарт Хенрикссон. За окном кухни совсем стемнело, хотя пробило лишь без четверти шесть. Пакетик со снусом лежал на столе.
— Ну и что вы хотите здесь наскрести? — спросил Йон.
— Наскрести… — протянул Леннарт и пожал плечами. — Но если это снус Андеша, то мне хотелось бы с ним поговорить. Потому что тогда выходит, что он ночевал в доме Веры Кант, копал в погребе и оставил после себя кучу вырезок про Нильса Канта и Йенса Давидссона. И есть еще один вопрос, мне бы тоже очень хотелось получить на него ответ: где находился Андеш в тот день, когда пропал маленький Йенс?
— Андеш вам для этого не нужен, — заверил Йон. — Я могу и сам сказать.
— Хорошо, — сказал Леннарт. Он достал блокнот и ручку. — Тогда рассказывай.
— Он был здесь, — быстро ответил Йон.