До сегодняшнего дня «Науком» оставался силой, которую признавали все. Ненавидели, желали всяческих невзгод, но считались и боялись. Сегодня эта ситуация начала меняться. Бояться не перестали, но всё же лезли всерьез, понимая, что ответ неизбежен. Или, всё же, не понимая – слишком добрыми стали милые московские недруги, можно их и пощипать? Ну, что ж, когда-то это должно было случиться. Отчего бы и не сегодня.

– Я не уверен, – еще раз начал объяснения Углов, – но не исключено, что с помощью наших спутников пытаются взломать что-то, к нам отношения не имеющее.

Холодова слова машиниста удивили. Он был абсолютно уверен в значимости своей корпорации, и не мог даже и представить, что еще может быть интересного, кроме продукции «Науком». Спутников, вооружения, Сети. Кроме полигона № 13, на котором он сейчас сам и находился. Но, если Игнат не ошибается, ломали что-то другое. Что-то, о чем он, Игорь Александрович Холодов, попросту не знал.

– Что это может быть?

Тон президента «Науком» резко изменился. Он не привык чего-то не знать. С тех пор как появился Московский клуб, ему ничего не нужно было знать за его пределами. Всё, что было передового и ценного на планете, значилось в собственности кого-то из членов клуба. А то, чего там не было, быстро таковым становилось. Весь мир жаждал выведать их секреты, кто только не пытался взломать сеть Анклава Москва, чтобы порыться в файлах московских корпораций. Но Максимилиан всем пообломал зубы.

Машинист развел руки в привычном жесте. Теперь это означало, что он не знает. Так пусть узнает! Для чего он, в конце концов, здесь еще нужен?!

– Вы можете выяснить, что это?

– Когда ломщики начнут ломать – да. Пока они только прощупывают сеть и готовят программное обеспечение – нет. Мы можем их скрутить прямо сейчас. Не уверен, что получится локализовать группу или группы, но, скорее всего, и это удастся.

– Не нужно, – отрезал Холодов.

– Что? – не понял его машинист.

– Не нужно скручивать. Пускай резвятся. Главное, не пускайте их дальше положенного уровня доступа.

– На крайний случай у нас есть муляж. Мы…

– Нет. Если они столь хороши, как ты рассказываешь, они всё поймут. Пускай пока продолжают работать. Со спутниками что-нибудь решим. И постарайтесь как-то… поучаствовать в процессе. Если они ломают что-то важное, то мы должны добраться до него первыми.

– Так точно, – по-военному отрапортовал Углов.

– И вот еще что. – Машинист весь обратился во внимание. – Я должен знать наверняка, кто за всем этим стоит.

Машинист ушел, оставив Холодова в раздумьях.

Стало быть, на арене появилось что-то, вызывающее интерес больший, нежели сеть полигона № 13. Причем интерес этот столь велик, что ломщики не побоялись использовать для этого спутники «Науком». Вряд ли они не понимают, насколько адекватным будет ответ корпорации. Но всё равно лезут. Что это значит?

Игорь Александрович вздохнул. Значить это могло только одно: если тот, кто захватил спутники, получит желаемое, на угрозы всесильной «Науком» ему будет плевать. Вывод малоутешительный, но это единственный вывод, который смог сделать Холодов. В версию, будто в его сети резвится какой-нибудь идиот, не понимающий, что его ждет впоследствии, Игорь Александрович не верил.

Президент самой могущественной корпорации планеты медленно опустился в кресло. Кабинет здесь, на тринадцатом полигоне, был меньше привычного в центральном офисе, располагавшемся на самой верхушке московского «Подсолнуха». Жаль, но теперь того кабинета уже нет – опорные конструкции здания, возведенного по одному из самых безумных проектов столетия, не выдержали толчка, последовавшего после запуска Копья на Станции. Толчок был небольшой силы, и «Подсолнух» не рухнул, как, например, Замок Ван Глоссинга в Цюрихе. Но вердикт обследовавших штаб-квартиру «Науком» инженеров был однозначен – здание подлежит демонтажу.

Сейчас на месте «Подсолнуха» остался только остов, с которого начнут возведение нового, еще более амбициозного проекта. Но это – в будущем. Возможности начать стройку прямо сейчас имелись, но не стоит так сильно раздражать стремительно обнищавший мир. Строительство новой штаб-квартиры подождет. Тем более что теперь это будет центральный офис лишь для земного отделения корпорации.

Не слишком ли он засиделся здесь, на полигоне № 13? Не слишком ли члены Московского клуба увлеклись освоением новых, открытых четыре года назад миров? Холодов не мог сказать, что по этому поводу думал его друг, но вот он сам действительно слишком рано списал со счетов старушку Землю.

Пожалуй, настало время посоветоваться с друзьями. Не обсудить, как идут дела, пользуясь закрытым каналом связи, а нанести визит в Москву. Сходить в гости в огромный кабинет, расположенный на верхушке гигантской черной пирамиды.

Игорь Александрович Холодов, пользуясь «балалайкой», активировал стоящий на столе коммуникатор. Номер набирать не было нужды – этот коммуникатор мог соединяться только с одним номером, что и делал обычно автоматически.

На включившемся экране почти мгновенно появилась картинка. Максимилиан Кауфман смотрел куда-то в сторону, игнорируя объектив коммуникатора. Судя по всему, он изучал какие-то документы на своем столе.

– Здравствуй, Игорь, – сказал он.

– Здравствуй, Макс. Гостя примешь?

Мертвый оторвался от своего занятия и с удивлением посмотрел на Холодова.

18

Мысли двигались внутри головы, подобно горному потоку: то ускорялись, ныряя вниз с отвесного склона, то замедляли свой бег, попадая в широкую заводь. Кругом темно, перед глазами пляшут разноцветные пятна.

Лёшка почувствовал, что снова накатывает дурнота. Зародившись глубоко внутри, где-то в районе пупка, тошнота стремительно взлетела вверх, заставляя вновь и вновь выворачиваться давно уже пустой желудок. Потом, отпустив многострадальные внутренности, она поднималась еще выше, сдавливала тисками голову, выжимая из мозга последние остатки сознания.

Так плохо Лёшке еще никогда не было. Даже шесть лет назад, еще до Катастрофы, когда он отравился в кафе шашлыком – якобы натуральным – и неделю провел в инфекционном отделении. Тогда он блевал не переставая, почти трое суток, но общее состояние всё равно было лучше, чем сейчас. Врачи сказали, что он зря не пил водку. Остальные пили, и обошлось по мелочи – пару раз пообщались с унитазом – и дело с концом. Но Лёшка не мог, он всегда был слишком правильным. Поэтому получил по полной.

Наконец отпустило. Лёшка осмотрелся – здания старые, облезшие, кругом грязь и мусор. Темно. Как он ни силился, понять, где находится, не получалось. И не получалось вспомнить, как он сюда попал. Но, судя по антуражу, это центр. Какая-то подворотня. Странно, что никого нет вокруг, обычно в центре в каждом дворе вьются стайки разнообразных неблагонадежных элементов.

Таких, как ты.