Мила действительно напрочь забыла о встрече с художником, но признаваться в этом Акулине она не стала бы ни за какие коврижки. Словно защищаясь, она подняла обеими руками книгу.
— Забыла в классе, — пояснила она возмущенной Акулине. — Пришлось вернуться.
Даже не взглянув на название, Акулина махнула рукой.
— Пойдем быстрее! Мы опаздываем!
Она схватила Милу за руку и потащила за собой, на ходу засыпая информацией:
— Это настоящий мастер. Если бы ты знала, сколько у него заказов! Удивительно, что он вообще взялся написать наши портреты…
Даже не пытаясь вставить слово в бесконечный поток Акулининой речи, Мила вполуха слушала и одновременно мысленно задавалась сразу несколькими вопросами. Догадаются ли ее друзья идти в Львиный зев без нее, если она с ними разминется? Только бы они не стали искать ее по всему Думгроту! Зачем Акулине позарез понадобились их портреты? И наконец — куда, интересно, ведет зеркало профессора Безродного?
* * *
Бар «У тролля на куличках», где Акулина условилась встретиться с художником, находился вовсе не на окраине Троллинбурга, как можно было предположить, исходя из названия, а в самом что ни на есть его центре — всего в двух кварталах от Главной площади. Свернув с людной улицы в узкую подворотню, Мила следом за своей опекуншей оказалась в небольшом дворике, а прямо перед ними обозначилась дверь с вывеской.
Войдя внутрь помещения, Мила отметила про себя, что, в отличие от «Слепой курицы», это заведение студенты Думгрота явно обходили стороной. Возле барной стойки расположилась дородная волшебница в широкополой шляпе. За столиками в разных уголках залы Мила разглядела компанию из четырех гномов, двух представительного вида магов и молодого мужчину колоритной наружности.
Мила сделала вывод, что это заведение посещают троллинбургцы, предпочитающие отдохнуть в приличном, нешумном месте. Здесь было тихо, чисто и уютно. Пока Мила рассматривала помещение, оказалось, что молодой мужчина, сидевший в одиночестве, и был тем самым художником, которого так нахваливала Акулина.
Барвий Шлях, как его звали, обладал внешностью, которую трудно не заметить даже в темноте: длинный нос, закрученные вверх усы, борода клинышком, долговязая фигура. А голубой шарф и красная островерхая шляпа с гарантией не позволили бы ему затеряться в толпе.
Однако, при всей нелепости его внешнего вида, выражение лица у художника было высокомерное и капризное, исполненное исключительной важности. Он долго изучал Акулину, пытаясь, видимо, набросать эскиз будущего портрета в своем воображении. Когда настала очередь Милы, господин Шлях придирчиво оглядел ее с ног до головы и обратился к Акулине с вопросом:
— Писать портрет на вырост?
Акулина быстро кивнула.
— Да. Думаю, Мила еще подрастет, ей сейчас только шестнадцать.
Мила лишь глупо моргала, пытаясь уловить смысл этого короткого диалога. Она понимала, что означает покупать одежду на вырост, но никак не могла сообразить, как можно «на вырост» писать портрет.
Бар «У тролля на куличках» Мила с Акулиной покинули через десять минут после того, как сюда вошли. Барвий Шлях пообещал, что портреты будут готовы к Новому году, поскольку прежде он должен выполнить другие заказы, но Акулина была вполне довольна установленными сроками. Провожая Милу до Львиного зева, она без устали щебетала, восхваляя гений портретиста, и обещала, что Мила будет в восторге. Не доходя до главной площади, Акулина спохватилась, что едва успевает на четырехчасовой дилижанс на Плутиху. Второпях они расстались, и к Львиному зеву Мила отправилась в одиночестве.
Как оказалось, с друзьями Мила все-таки разминулась. Ромка с Белкой полчаса искали ее, бегая по коридорам Думгрота, пока не наткнулись на Мнемозину. Из окон учительской та видела, как Мила с Акулиной спускались с Думгротского холма, о чем и поспешила сообщить двум взмыленным от беготни студентам.
— Не понимаю, — возмущался злющий Ромка. — Какие портреты? Зачем они нужны?
— Мне они вообще не нужны, — защищаясь, подняла руки Мила. — Это Акулине они зачем-то понадобились.
— Полчаса тебя искали, — проворчал Ромка. — Ну и глупый же у нас был вид, когда Мнемозина нам сказала, что ты ушла с Акулиной. Предупредить надо было.
— Ну извини, я забыла.
Ромка отмахнулся.
— Проехали. Когда будет готов твой портрет, пригласишь меня в гости — я пририсую тебе на портрете усы и отомщу за свой глупый вид, — серьезно заявил он и отправился в столовую — ужинать.
А Мила поднялась по лестнице в башню девочек, дошла до своей кровати и упала на постель, бесцеремонно столкнув на пол облюбовавшего ее подушку Шалопая. Почти мгновенно она заснула.
Первая неделя занятий была позади.
В субботу утром Мила отправилась в кафе «Слепая курица», где она условилась встретиться с Гариком. Друзья еще спали, поэтому у нее не было возможности наградить Ромку укоряющим взглядом, от которого по замыслу он должен был раствориться в воздухе под гнетом чувства вины. Ведь если бы он заранее сказал ей, что откажется от участия в Соревнованиях, то у нее был бы повод задуматься, не поступить ли и ей так же. Она же была уверена, что забивать себе голову подобными вопросами нет смысла — все равно выберут Лапшина. В итоге из-за его игры в молчанку на голову Милы свалилась проблема в виде Соревнований Выпускников. Если б не Ромка, с досадой думала Мила, ей бы не пришлось сейчас нервничать из-за встречи с Гариком.
Войдя в кафе, Мила остановилась у дверей и осмотрелась. Справа от нее вдруг раздался взрыв хохота. Мила обернулась и застыла, моментально забыв о необходимости дышать.
За одним из столиков в глубине кафе сидел Гарик в компании двух незнакомых Миле парней. Вместо формы Золотого глаза на нем были джинсы и синяя рубашка с короткими рукавами, идеально гармонирующая с цветом его глаз. Он над чем-то от души хохотал, и Мила подумала, что когда он смеется, то становится красивее, чем обычно. Хотя, казалось бы… куда красивее?..
Двое парней, судя по всему, были сверстниками Гарика и, скорее всего, его друзьями — златоделами, как и он. Мила испуганно замерла у дверей, не в состоянии сделать и шага. Она смотрела в сторону троих совсем взрослых парней и чувствовала себя глупой неуклюжей малолеткой. Как она к ним подойдет?!
Мила уже хотела позорно ретироваться — дверь рядом, — как Гарик вдруг повернул голову в сторону входа и заметил ее. Он помахал ей рукой, подзывая.
Сделав глубокий вдох, Мила направилась к столику, за которым сидел ее куратор и его друзья. По дороге она раз сто повторила себе, что пришла не на свидание — и нечего думать о том, что рядом с Гариком она выглядит как огородное пугало, — а для того, чтобы они могли обсудить подготовку к Соревнованиям.
Когда Мила приблизилась к столику, двое друзей Гарика повернули головы в ее сторону. Ей тут же показалось, что сию минуту она обязательно споткнется, но она почему-то не споткнулась. Гарик встал и отодвинул для Милы стул. Мила пробормотала что-то в знак благодарности и села, радуясь, что можно спрятать ноги и руки под стол и не чувствовать себя такой неуклюжей. Друзья Гарика по-прежнему с интересом ее рассматривали.