Те три заклинания, которые выпустил каждый из них, по отдельности не несли никакой серьезной опасности, но, ударив одновременно в одну цель, они произвели чудовищный результат. Увидев выпущенные в него заклятия, Терас попытался увернуться от них, прикрываясь руками… К несчастью, его это не спасло. Лицо Тераса было обезображено до неузнаваемости.
Лучшие знахари города пытались помочь ему, но никакие зелья и антизаклятия не смогли исправить содеянного. Это был тот редкий случай, когда могущество магии оказывается бессильным. Терас был обречен до конца своей жизни оставаться уродом и видеть в обращенных к нему взглядах только отвращение.
— Дальнейшее, наверное, было неизбежно. Сделавшись чудовищем снаружи, Терас очень быстро превращался в чудовище изнутри. Он озлобился и возненавидел тех, кто был с ним одной породы, — магов. Он жаждал мести и нашел способ утолить свою жажду, присоединившись к Гильдии. Терас был не первым, кто перешел на их сторону, но он единственный сделал это не из страха, а из ненависти.
— Но ведь все маги не виноваты в том, что сделали с ним те трое златоделов! — воскликнул возмущенно Ромка. — Как он мог пойти на такое предательство!?
Господин Мезареф хмуро посмотрел на Лапшина.
— Ты невнимательно слушал меня, юноша, — сказал он. — Терас с самого начала был изгоем среди магов. Он всегда чувствовал себя здесь чужим. В нем жила обида на подобных ему, потому что они всегда отвергали его. Но он не был злым мальчиком. Злость родилась в тот момент, когда его превратили в чудовище, в урода, обреченного быть таким всю жизнь.
— Но ведь они сделали это случайно, — не сдавался Ромка, хотя голос его уже не звучал столь же уверенно.
— Для Тераса все выглядело совсем иначе, — покачал головой господин Мезареф. — Для него эта «шутка» была лишь звеном в цепи многолетних насмешек. Только она стала последней и самой жестокой шуткой в его жизни.
В комнате воцарилось молчание. Мила невольно сравнивала Бледо с его отцом. Среди таких же, как он, златоделов Бледо, как и его отец когда-то, был изгоем. Они не знали того, что теперь было известно Миле с Ромкой, они издевались над ним даже не потому, что он был сыном предателя и пособника Гильдии. Они унижали его только по той причине, что он был слабее их. А что, если однажды Бледо озлобится против таких же, как он, магов, как когда-то озлобился его отец? Да, Терас Квит был предателем, но он не сам сделал этот шаг — его подтолкнули к этому. С ним поступили просто ужасно.
— Скажите, господин Мезареф, — Мила подняла глаза на старика, — а что случилось с теми тремя студентами из Золотого глаза? Их наказали?
Эш Мезареф невесело усмехнулся.
— Да, они были наказаны, — ответил он. — Их наказал Терас.
Бывший профессор алхимии встал со стула и медленной тяжелой походкой подошел к окну. Мила и Ромка проследили за ним взглядом.
— Однажды Терас пришел ко мне в гости, — сказал господин Мезареф, глядя в окно. — Сюда. В эту комнату. Я, наверное, был единственным человеком, к которому он мог прийти, как к другу, поскольку я видел в нем талантливого алхимика и поддерживал его, как мог. Он подошел к этому самому окну и без всякого выражения в голосе сказал мне, что он отомстил. Те трое были первыми, кого выдал Гильдии Терас. Одного из них вскоре нашли мертвым с Черной Меткой Гильдии на груди, двое других бесследно исчезли. Подозреваю, что они нашли свою смерть в подвалах Гильдии. Страшно даже представить, что им пришлось пережить там.
— Но как ему удалось это? — удивился Ромка. — То есть… я хочу сказать, ведь маги не беззащитны. И если все так просто, тогда почему он сам не расправился с ними — в одиночку?
— Потому что не все так просто, юноша, — горько улыбнулся господин Мезареф, на секунду повернув голову, чтобы посмотреть на Ромку, после чего снова отвернулся к окну. — Во времена Гильдии маги были осторожны, поэтому Терасу пришлось заманить своих обидчиков в ловушку. Он применил известное любому взрослому магу колдовство: простое и коварное одновременно. Этот трюк называется Цепкий Аркан. Сначала на какую-нибудь вещь — пусть это будет зеркало — накладывают чары агглютинации. После чего вещь делят на нужное количество частей, каждую из которых связывают заклинанием Аркана. Таким заклинанием может стать любое, самое обычное слово, имя, и даже набор букв — это решает заклинатель. Если бы это было зеркало, заклинатель просто разбил бы его. Самый большой осколок он положил бы рядом с собой, а на осколках поменьше написал бы заклинание Аркана и сделал бы так, чтобы несколько человек, которых ему нужно призвать к себе, получили по одному такому осколку с надписью. Того, кто прочтет надпись вслух, мгновенно перенесет в то место, где находится главный осколок заколдованного зеркала.
— Терас заманил этих магов зеркалом? — недоверчивым тоном пробормотал Ромка.
— Нет, — холодно отозвался господин Мезареф. — Он наложил чары агглютинации на родовое поместье одного из этих магов, превратив его в ловушку. Потом он выбрал три вещи, находящиеся в этом доме, и на каждую нанес имена своих врагов. После чего просто отослал каждому из них по одной из этих вещей.
Эш Мезареф задумчиво покивал головой, словно соглашался со своими собственными мыслями.
— Эти молодые люди были сильными и далеко не глупыми магами, — сказал он. — Но ни один из них, получив знакомую вещь, ничего не заподозрил. Вслух они прочли нанесенные на эти предметы имена друг друга — очевидно, каждый из них решил, что друзья попали в беду, и это усыпило их бдительность. Но после этого ничего нельзя было изменить — Цепкий Аркан уже поймал их в смертельную ловушку.
Эш Мезареф замолчал, и на некоторое время в комнате воцарилась тишина.
— Это подло, — возмущенно прошептал Ромка, спустя какое-то время нарушив молчание.
— Терас так не считал, — продолжал господин Мезареф. — Думаю, его ненависть к ним была столь велика, что любые средства, которые могли бы помочь ему отомстить им, казались ему правильными. На самом деле его это даже развеселило. Его обидчики: родовитые, высокомерные, одаренные и могущественные маги, которые забавлялись с ним, как с игрушкой, когда он был жалким, испуганным подростком, так глупо попались на столь нехитрое колдовство. Он был уверен, что хотя бы кто-то из троих легко распознает ловушку — ловушку, которая действует разве что на детей, только постигающих волшебство! Но они попались все. О, да! Терас ликовал. В том поместье троих злейших врагов Тераса, кроме него самого, поджидали люди Гильдии. Их захватили врасплох. Силы были неравны… В тот день Терас был отомщен.
Ромка тяжело дышал, раздувая ноздри. Мила подумала, что для ее друга в истории Тераса Квита все было однозначно, чего она не могла сказать о себе.
— А что случилось с самим Терасом? — спохватилась Мила, вспомнив, что Бледо воспитывал Массимо Буффонади.
— Он был убит, — ответил господин Мезареф. — Вскоре после падения Гильдии. Подробности мне неизвестны, могу лишь предположить, что кто-то из магов выследил его и убил как предателя. Хотя не исключаю, что сделать это могли и люди Гильдии, чтобы он не выдал их. Ведь некоторым из них удалось скрыться. Никто не знает, где они теперь. Возможно, они убили его, заметая следы…