— Написали? — Пышное тело госпожи Птах тотчас развернулось на сто восемьдесят градусов; она протягивала к Миле руку.
Мила кивнула и вложила свиток в раскрытую пухлую ладонь. Ловким жестом почтмейстерша перевязала его серо-синей ленточкой.
— Куда отправить?
— Особняк Северные Грифоны, — ответила Мила. — Адрес…
— Этого достаточно, — торопливо перебила ее госпожа Птах и, взяв деревянные счеты, начала перекидывать справа налево косточки. — Лист пергамента — один медный тролль, пользование чернилами — один медный тролль, доставка письма — три медных тролля. Итого, с вас пять медных троллей.
Мила достала из кармана нужное количество монет и положила их на стойку. Сметя их в кассу одним движением руки, госпожа Птах щелкнула пальцами. В то же мгновение с одной из перекладин сорвалась бежевая Торба с пятнистыми светлыми крыльями. На лету открылось отверстие-рот, в которое почтмейстерша проворно забросила пергаментный свиток. Мила не отрывала взгляда от крылатой почтальонши, уносящей ее письмо в своей сумке, пока та не вылетела в одно из окошек.
— Что-то еще? — суетливо спросила госпожа Птах, резко повернув голову и в очередной раз неодобрительно глянув на Милу поверх круглых очков; одно из множества застрявших в ее волосах перышек при этом освободилось из каштановых кудряшек, взвилось в воздух и, паря, стало опускаться вниз.
— Нет, это все, спасибо, — следя за ним взглядом, ответила Мила, после чего неловко улыбнулась почтмейстерше. — До свидания.
Когда они с Шалопаем вышли на улицу, Мила непроизвольно подняла глаза к небу. Она вдруг поняла, что ищет глазами бежевую Почтовую торбу с пятнистыми крыльями. Конечно, это было глупо — почтальонша, в кожаном брюхе которой сейчас лежало письмо Милы к Сократу Суховскому, разумеется, была уже далеко.
Похлопав ладонью по ноге, Мила подозвала Шалопая, застывшего перед дверями почты, — елозя хвостом по каменной брусчатке дороги, он крутил головой, пытаясь уследить сразу за всеми Почтовыми торбами, вылетающими из окошек башни, как будто не мог выбрать, за какой из них рвануть с охотничьим лаем.
— Шалопай, нам надо возвращаться.
Драконий пес громко гавкнул и нехотя подбежал к хозяйке, после чего они вдвоем направились в сторону Львиного зева.
Не успела Мила сделать и пяти шагов, как из-за ближайшего дерева кто-то вышел ей навстречу. Мила тотчас узнала в долговязой фигуре Рема Воронова.
— Эй, Рудик! — окликнул он.
Мила остановилась. Решив, видимо, что его появление напугало ее, Воронов криво ухмыльнулся и, засунув руки в карманы, направился к ней. Мила кинула взгляд дальше по улице, в поисках еще одной знакомой фигуры, и не ошиблась. Впереди, метрах в десяти, прислонившись к стволу высокого тополя, со скрещенными на груди руками стоял Лютов. Его брови были сведены на переносице, а темные глаза прищурены. Глядя на него, Мила никак не могла распознать выражение его лица.
Что ж, похоже, Ромка был прав — стоит ей остаться одной, как эта парочка тут же оказывается поблизости. Мила задумчиво хмыкнула — если Лютов дошел до того, что начал выслеживать ее, то, видимо, она задела его по-настоящему сильно. Хорошо, что рядом сейчас не было Ромки. Возможно, что Лютов с Вороновым в присутствии Лапшина не стали бы показываться. Но не исключено, что это бы их не остановило, ведь силы были бы равны: двое на двое. Конечно, Ромка был сильным магом для своего возраста, это признавали почти все учителя. Но Лютов не просто не уступал ему по силе — он был опаснее, хитрее. И знал черную магию. Вот только Мила слишком хорошо знала своего друга — его бы это не удержало. Он был зол на эту парочку — правда, больше на Воронова — и обязательно ввязался бы в драку. Ненависть Милы к Лютову уже давно требовала выхода, так что в другой раз она не возражала бы. Но не сейчас, когда она чувствовала себя совершенно беспомощной без своего карбункула.
— Что тебе нужно? — хмуро спросила она у Воронова, когда он был уже в десяти шагах от нее.
Шалопай рядом угрожающе зарычал, видимо, чувствуя неприкрытую враждебность приближающегося человека.
Воронов не обратил на пса никакого внимания. Он снова ухмыльнулся, продолжая идти вперед. Вопрос Милы он тоже проигнорировал.
Восемь шагов.
— Я спрашиваю, что тебе нужно, Воронов? — чуть резче и тверже повторила Мила.
Шесть шагов.
Он занес ногу над землей, чтобы сделать еще шаг, но вместо этого вдруг отступил назад. Ухмылка сошла с его лица, словно ее смыли водой.
«Танцуй, пугало, танцуй», — про себя подумала Мила, уже зная, почему Рем Воронов остановился.
Тот, тем временем растерянно заморгав, нервно обернулся назад — туда, где стоял Лютов, — как будто советуясь с приятелем. Мила посмотрела в ту же сторону, ожидая, какой же будет в этот раз реакция Лютова. Но его лицо по-прежнему ничего не выражало. Казалось, что он без интереса наблюдает за происходящим.
— Воронов, — настойчиво повторила Мила, снова обращая взгляд к приятелю Лютова, — ты что-то хотел?
Тот повернулся к ней с открытым ртом и тотчас отступил еще на шаг, как будто она ему угрожала.
— Нет, — ответил он, продолжая пятиться обратно к дереву. — Нет, ничего.
Мила безразлично отвернулась от него и, сделав Шалопаю знак не отставать, пошла вперед. Поравнявшись с Лютовым, она остановилась.
— Следишь за мной? — угрюмо спросила Мила.
Вместо ответа он опустил глаза на Шалопая, после чего поинтересовался:
— Обзавелась охраной? Меня боишься?
Мила не сдержала улыбки.
— Хочешь бесплатный совет, Лютов? Вместо того чтобы ходить за мной по пятам, лучше уделяй больше времени своей девушке. А то ведь она тебя бросит. И ты опять будешь никому не нужен. Пока!
Делая вид, что не замечает, как на лице Лютова от злости заиграли желваки, Мила непринужденным шагом прошла мимо него.
По дороге в Львиный зев она почти не думала об этой встрече. Ее мысли были заняты письмом, отправленным Сократу Суховскому, — она не могла не нервничать, думая о том, каким будет его ответ, если он вообще захочет ей отвечать. Такой вариант Мила тоже не исключала.
И только тогда, когда Мила вместе с Шалопаем зашла за ворота Львиного зева, она вдруг поняла, что означало выражение на лице Лютова. Он наблюдал — она правильно догадалась сразу, вот только не поняла, что это значило. Теперь ей все стало ясно. Учитывая характер Лютова, этого следовало ожидать. Он пытался понять, почему ни он сам, ни его приятель Воронов не могут даже приблизиться к Миле, когда хотят что-то сделать с ней — избить, порезать, порвать на мелкие кусочки… или на что еще они там способны… Она вдруг поняла — в этот раз Лютов не ждал, что его приятель действительно как-то сможет ранить Милу, хотя перед встречей наверняка дал Воронову именно такие указания. Лютов просто наблюдал. И делал выводы — в этом Мила не сомневалась.