— Да что ты с ним церемонишься! — возмутился Ромка. — Блема хора!
Лютов вскрикнул и ухватил левой рукой правую кисть — на внешней стороне ладони у него появился кровоточащий порез. Ромка снова потянул Милу за собой. Больше не останавливаясь, они так быстро, как только могли, побежали в сторону моста. Голоса за их спинами становились все громче, но Мила понимала, что они успеют скрыться.
Забежав за поворот, они уже могли не опасаться заклинаний Лютова и точно знали, что Амальгама с Алюминой их уже не увидят. Даже если Лютов расскажет своей тетке, что Мила с Ромкой только что здесь были, Амальгама не сможет их наказать. В конце концов, зачинщиками этой драки были Лютов и Воронов. Ей придется проглотить тот факт, что они проиграли.
Мила с Ромкой выбежали на мост, миновали его и чуть ли не со скоростью экспресс-поезда сбежали по лестнице на первый этаж. Только вылетев из Думгрота и спустившись с холма, они наконец остановились, чтобы отдышаться.
— Алюмина… наверняка… караулила где-то рядом, — задыхаясь, сказал Ромка. — А когда… все пошло не по плану… побежала за мамочкой… Фух!
— Наверняка, — согласилась Мила, присаживаясь на корточки — у нее подгибались ноги после такой пробежки. — Лютов… сволочь… Ты… вовремя появился… Спасибо.
— Ох… сто лет так не бегал, — пожаловался Ромка и с улыбкой в голосе добавил: — Не за что… Зачем же еще… нужны друзья.
Мила посмотрела на друга и улыбнулась в ответ.
— Что бы я без тебя делала…
Ромка от души рассмеялся.
— Жду не дождусь послушать… как Воронов будет гавкать… на уроках.
Представив себе эту картину, Мила так засмеялась, что едва не села прямо на землю. Ромка помог ей подняться, после чего они быстрым шагом направились в Львиный зев.
— Слушай, а я и не знала, что ты такое умеешь, — сказала по дороге Мила.
— Ты о чем? — не понял Ромка, но почти сразу догадался: — А, цепи… Кажется, я этому у Берти научился. Или у Пентюха, точно не помню.
Он улыбнулся и искоса глянул на Милу, даже не скрывая, что доволен собой.
— Впечатляет?
Мила фыркнула.
— Рисуешься. — И добавила: — Ну да — впечатляет.
Ромка заулыбался, но пару секунд спустя уже смотрел на Милу с подозрением.
— Между прочим, что это было? — спросил он.
— В смысле?
— Лютов. Что это было?
Мила нахмурилась, догадавшись, на что намекает Ромка.
— Не знаю… Не могу его ударить магией. Это потому, что он не может.
— Пф! Какие мы щепетильные, — недовольно проворчал Ромка. — Нашла с кем проявлять благородство. Если бы он был на твоем месте, его бы такая мелочь не остановила.
Мила пожала плечами.
— Может, дело именно в этом.
— В чем? — не понял Ромка.
— Не хочу быть, как он, — ответила Мила.
Ромка многозначительно хмыкнул.
— Как все сложно-то, — скептически произнес он.
— Иронизируешь? — догадалась Мила. — Ну и ладно. Обижаться не собираюсь.
Ромка безнадежно отмахнулся.
— Да ты и не умеешь. Только мне все равно не нравится, что ты с ним церемонишься. Я думал, ты его ненавидишь.
— Я ненавижу, — помрачнела Мила. — Но все равно не могу ударить того, кто не сможет меня ударить в ответ.
— Он это делает, — холодно сказал Ромка. — Просто чужими руками делает. Используя Воронова. Не будь такой наивной, а! И вообще, ты же сама говорила, что не обязана быть с ним вежливой. Подножку ему поставила…
Мила скривилась, словно от приступа тошноты.
— Подножка — одно, магия — другое… Слушай, мне не хочется о нем говорить. У меня портится настроение. Лучше расскажи, как ты там оказался. Ты вроде раньше ушел.
Ромка посмотрел на Милу долгим, проницательным и крайне неодобрительным взглядом, но разговор о Лютове в этот день больше не возобновлял.
* * *
Сон встретил ее тревожной тишиной. Мила стояла посреди леса. Сквозь промежутки в частоколе исполинских деревьев на нее смотрел недобрым взглядом сумрак. Небо над головой уже разлило густую синь — лишь со стороны запада оно еще не полностью утратило прозрачную голубизну.
Что-то скрипнуло у нее за спиной. Мила быстро обернулась. Глаза ее невольно распахнулись шире. Впереди стоял дом — знакомый, она уже бывала здесь прежде. Заколоченные окна, высокая сосна, укрывающая ветвями заросшую мхом крышу, одностворчатая дверь, сколоченная из прогнивших досок, — этот дом казался давно заброшенным. Сейчас дверь была приоткрыта и шаталась от легких порывов ветра, издавая неприятный скрип.
Не до конца понимая, зачем она это делает, Мила направилась к дому. На ходу она оборачивалась, чувствуя навязчивый страх, будто кто-то невидимый, притаившись за деревьями, следит за ней из темноты леса. Подойдя ближе к дому, Мила сначала направилась к двери, но остановилась — ее пугало какое-то смутное воспоминание. Воскресить его не получалось, но сомнения оказалось достаточно. Вместо того чтобы войти в дом, Мила решила обойти его вокруг.
Все время озираясь по сторонам, Мила завернула за угол. Что-то заставило ее поднять вверх голову. Взгляд тотчас остановился на ромбовидном чердачном окне — незаколоченном и незастекленном. Несколько секунд она всматривалась в источающий черноту ромб и вдруг почувствовала, что уже не может оторвать глаз. Какая-то сила словно тянула ее туда — к этому окну. Ей казалось, там кто-то есть. Она словно чувствовала, как чьи-то невидимые глаза смотрят на нее — со злобой, с ненавистью. Едва дыша, Мила вдруг каждой клеточкой своего тела ощутила, что в этом взгляде есть что-то еще — во много раз сильнее ненависти и злобы. Прошло не больше нескольких секунд, как она поняла, в чем было дело. Этот взгляд был полон голода.
Мила вдруг словно вспомнила — она должна что-то сделать! Ей нужно узнать… Что? Что ей понадобилось здесь, в этом месте? И почему в ее голове навязчиво пульсирует осознание того, что это очень важно?
Внезапно ей показалось, что в ромбовидном оконном проеме на чердаке ярко вспыхнули две красные точки. Тот же час Мила поняла — ей необходимо попасть на чердак! Она еще пока не понимала, зачем, но это знание словно обладало собственной волей, которой она не могла сопротивляться.
Мила почти бегом вернулась к двери. Скрип дверных петель что-то тихо говорил ей — в нем слышалось предостережение. Но Мила проигнорировала его. Ей было страшно, темнота, сгустившаяся внутри дома, пугала ее, но страх не имел значения. Важно было только одно — узнать, что притаилось на чердаке, чьи невидимые глаза наблюдали за ней оттуда.
Без колебаний, чувствуя слабость в коленях и бегущие по коже мурашки, Мила вошла в дом. Темнота, глядящая на нее из глубины дома, одновременно отталкивала и влекла ее. Настойчиво игнорируя страх, Мила продвигалась по коридору в глубь дома, ведомая таинственным знанием, которое обреталось внутри нее.