«Страдай! Кричи! Умирай! Вечно!».
— Нет… Отпустите… ОТПУСТИТЕ!!!
Это была агония. Миле казалось, что боль сейчас поглотит ее, словно огромная черная пасть, а потом она сразу умрет. Такую боль невозможно терпеть.
Ее руки и ноги горели. Невидимое пламя словно вонзалось в ее кожу острыми клыками и отрывало куски плоти. Она слышала крик, но не знала и не хотела знать, кто кричит. Ужасный крик… Пусть этот человек замолчит. Пожалуйста, пусть он замолчит!!!
Ее услышали. Крик смолк, но Миле уже было все равно. Она захлебывалась. Вокруг нее была вода. Внутри нее, в горле, в легких. Нечем дышать! Она тонет! Ее виски разрывались от боли. Грудная клетка горела. Вдохнуть! Вдохнуть! Вдохнуть!
И опять ее услышали. Вот он — желанный глоток воздуха. Она дышит… Как хорошо дышать… Н-нет… Почему?.. Пожалуйста, только не снова… Что-то растягивало ее тело: руки, ноги — словно пыталось разорвать ее пополам. Больно! Хватит! Не надо! Ей казалось, что ее кожа рвется, как у тряпичной куклы.
Не-е-е-е-е-ет!!! Невидимые иглы вонзились в ее тело — глубоко, до самых костей. И тут же ее оглушил крик — тот самый. Но в этот раз Мила поняла, что человек, который так ужасно кричит — это она сама. Это был ее крик: безумный, нечеловеческий, исполненный боли. Острые, длинные иглы все пронзали и пронзали ее тело, а она все кричала и кричала. Перестаньте! Хватит! Хватит! Хва-а-ати-и-ит!!!
И внезапно все прекратилось… Мила слышала тихие всхлипывания. Чьи-то руки держали ее крепко и бережно. Мягкий голос что-то успокаивающе шептал. Мила хотела открыть глаза, но, пытаясь поднять собственные веки, вдруг почувствовала, что стремительно падает в уютную, как пуховая перина, блаженную темноту.
* * *
Когда Мила наконец открыла глаза, она сразу поняла, что ей это не приснилось — кто-то действительно обнимал ее и гладил по голове, как ребенка. Несколько секунд спустя взгляд Милы наконец прояснился и она тихо выдохнула:
— Вирт…
— Да? — отозвался ее Защитник.
— Где… я?.. — через силу спросила Мила, пытаясь оглядеться вокруг.
— Ты в безопасности, — ответил Вирт. — Все закончилось.
Они находились в маленькой комнатке. Единственный арочный выход на террасу здесь был открыт, пропуская в помещение мягкий дневной свет. Мила заметила, что они сидят на кушетке. Ее голова лежала на груди Вирта. Больше в комнате никого не было.
— Ордалии… — прошептала Мила, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Защитника. — Суд… ордалий…
— Суд ордалий не состоялся, — сказал Вирт. — Они только начали, когда я заставил Жавеля вытащить тебя оттуда.
— Начали… — недоверчиво пробормотала Мила, вспоминая свою агонию; она думала, что умрет. — Это было… только начало?
Мила видела, как Вирт болезненно скривился.
— Даже это было слишком, да? — словно бы виновато спросил он. — Этого бы не случилось, если бы суд ордалий не перенесли на четыре часа раньше. Я бы пришел вовремя и не допустил бы…
Мила сделала глубокий вдох и вопросительно посмотрела в глаза своего Защитника.
— Мне показалось, что ты решил меня бросить, — слабым голосом прошептала Мила. — Там… в суде… у тебя был такой вид… равнодушный.
— Так надо было, — мягко сказал он. — Иногда это необходимо — притвориться проигравшим. Извини. Я заставил тебя поверить, что сдался. Но только затем, чтобы в это поверили и другие. Но ведь я тебя не бросил. Я же обещал, что буду защищать тебя до конца, помнишь?
Вирт улыбнулся, и только теперь, словно внутри Милы одним махом сорвало все предохранители, ее глаза наполнились слезами.
— Все позади, — произнес Вирт, успокаивающе гладя ее по волосам и давая вволю выплакаться. — Теперь уже все позади.
— Почему… тебе разрешили меня забрать… оттуда? — сквозь слезы спросила Мила.
Из груди Вирта вырвался короткий усталый выдох.
— Потому что мы нашли того, кто убил Некропулоса.
— Как?!!! — Мила даже подскочила. — Ты серьезно?! Кто это?!
Высвобождаясь из рук Вирта, она оперлась о его плечо. Он вдруг охнул и скривился, словно от боли. Мила тотчас отдернула руку.
— Что с твоим плечом?
— Незначительная бытовая травма, — беззаботно ответил он и снова улыбнулся. — А что касается убийцы Некропулоса… Вот, думаю, может быть, поручить твоему другу все тебе рассказать? Мне кажется, у него лучше получится.
— Другу? — опешила Мила. — Вирт, я ничего не понимаю. Ты о ком?
— Хм, — усмехнулся Вирт, — а я думал, у тебя только один лучший друг.
Мила округлила глаза.
— Ромка? При чем тут Ромка?
— Взялся тебя спасать, — сказал Вирт. — Без него бы у меня ничего не получилось. Из твоего друга вышел бы отличный боевой маг. С его способностями прямая дорога в Розыскную палату или в тайный сыск. Он, кстати, здесь, в Менгире. Не уходит без тебя. Сказал, что…
Вирт не успел договорить — открылась дверь, и в комнату вошел Велемир.
— Мила, как ты себя чувствуешь? — спросил он.
Ей показалось, что голос Велемира прозвучал слишком сдержанно, как будто каждое слово было придавлено невидимым грузом.
— Я в порядке, — ответила она.
Велемир кивнул и протянул ей руку. На открытой ладони Владыки лежала круглая сургучная печать.
— Держи. Я сохранил, как и обещал.
Мила взяла свою Метку и надела на шею. Спрятала ее за пазуху и приложила руку к груди. Ощущая под одеждой знакомое прикосновение сургуча к коже, Мила умиротворенно выдохнула. От Метки Асидоры словно исходили волны спокойствия и надежности.
— Нам нужно спуститься в Светозариум, — сказал Велемир. — Через пять минут начнется закрытое заседание суда. Тебе нужно будет предъявить новые улики, Виртангель.
Вирт кивнул и помог Миле подняться на ноги.
— Сможешь идти? — спросил он.
Мила кивнула.
* * *
Как и предупреждал Велемир, на этот раз заседание суда было закрытым. Кроме Милы и Вирта здесь присутствовали все трое Владык, Злата и Ермократ Жавель.
Наверное, Мила была слишком измучена встречей с ордалиями, потому что сейчас для нее все происходило как во сне. Она вдруг оказалась совершенно не способной ничему удивляться. Просто внимательно смотрела и еще внимательнее слушала, стараясь разобраться в происходящем.
Сначала Вирт предъявил судьям четыре мориона, заявив, что именно эти камни, а не представленные в суде ранее, были на руке Некропулоса в вечер его смерти. Камни тут же были проверены Попятным Кругом. Обнаружилось, что в тот день, тринадцатого августа прошлого года, когда Некропулос был убит, а Гурий усыплен чарами сна-привратника, с помощью этих морионов была дважды произведена нетопырья атака, и каждый раз одновременно с ней — чары порабощения. Вирт тут же объяснил, что именно чары порабощения оставили на теле Гурия след некромантии, который и обнаружил знахарь Фенхель при осмотре своего пациента.