Многолик по-прежнему находился к ней спиной и ничего не видел. Флакон был уже далеко от Милы, рядом с Берти, в нескольких сантиметрах от его пальцев. Ну же! Еще чуть-чуть…
— Стоп! — раздался громовой голос Многолика; он даже не обернулся, только слегка повернул голову и молниеносно выбросил руку в сторону флакона.
Хрустальный сосуд неподвижно застыл в воздухе. Берти со стоном отчаяния сжал побелевшие от напряжения пальцы в кулак — флакон находился у него перед носом, но был недосягаем. Мила разочарованно выдохнула.
— Аннексио! — негромким голосом произнес Многолик, и флакон устремился к нему.
Спустя лишь пару мгновений Многолик ухватил его своей рукой. Слегка приподняв сосуд, словно разглядывая его на свет, Многолик улыбнулся.
— «Ледяная кровь», — определил он и повернулся к Миле. — Это очень кстати.
Он открыл флакон, поднес к лицу и вдохнул запах. Потом сделал несколько глотков и отбросил флакон в сторону, так что тот ударился о каменный пол пещеры и со звоном разлетелся вдребезги; остатки прозрачной жидкости растеклись маленькой лужицей.
— Я всегда недооценивал науку зельеварение, — сказал Многолик, обращаясь к Миле. — По-видимому, зря. Мне жаль огорчать тебя, но и твоему другу не суждено оценить все достоинства этой науки.
Многолик резко развернулся к Миле спиной и стремительно направился к Берти. Паучьи лапы передвигались быстро, но выглядело это жутко. Мила невольно сглотнула застрявший в горле комок: она была раздавлена и растеряна и не знала, что еще она может сделать. Он был сильнее ее — бороться с ним было глупо.
— Второй раз в жизни ты увидишь смерть, Мила, — громким и безжалостным голосом сказал он, останавливаясь невдалеке от Берти. — Но на этот раз твой друг не растворится в воздухе звездной пылью. Эта смерть не будет красивой. Твой друг останется лежать здесь, в нескольких шагах от тебя, — изуродованный огнем и… мертвый… Ты помнишь это заклинание, Мила?
Мила помнила. И понимала, что Многолик спрашивает не потому, что в нем вдруг проснулся учитель, экзаменующий своего ученика, — он тянул время, потому что хотел, чтобы она отдала Метку…
И она отдаст. А потом он убьет ее, наверное. Он убьет их обоих: ее и Берти. Как в полусне она подумала о Горангеле, который погиб по ее вине; о том, что больше всего на свете она хотела бы вернуть назад время и все изменить. Еще она вспомнила о Белке, которая сейчас сидела одна в чулане под лестницей одной из башен Львиного зева, переживала за своего брата и ждала, когда он вернется.
Мила разрывалась от терзающей ее пытки. Она должна сказать, что отдаст Метку! Она скажет… До чего же все несправедливо! Ну почему Метка надета сейчас на ней?! Ее жизнь ничуть не важнее чем жизнь Горангеля… Чем жизнь Берти. Этот черный сургуч сейчас должен быть у Берти! Это его Метка должна защитить от смерти! Его, а не ее!
Мила уже готова была выполнить требование Многолика — отдать Черную Метку и ждать, когда он убьет ее, но… Глаза Многолика вдруг потемнели еще сильнее, стали совсем черными.
— Время на размышление истекло! — зловещим голосом прошипел он.
Его рука молнией стрельнула в сторону Берти.
— Вулканус Тоталус! — безжалостно выкрикнул он.
И почти в один голос с ним Мила в ужасе закричала:
— Не-е-ет!!!
Опоздала… Она слишком долго решалась…
Струя огня безжалостно бросилась к Берти. Его глаза были наполнены ужасом. Огонь жадно ударился в его грудь и… еще стремительнее ринулся назад. Раскрыв рот от изумления, Мила видела, как оранжево-алое пламя охватило человека-паука. Какое-то время он стоял совершенно неподвижно в этом жутком облаке смерти.
— Уйди! — раздался из огня повелительный голос Многолика, и Мила поняла, что он приказал это огню.
Пламя сошло с его тела, словно смытое невидимой волной, — сказалось действие «Ледяной крови». Мила, ничего не понимая, перевела взгляд на Берти. Он тяжело дышал и, так же как и она, не мог понять, что случилось. Его освобожденная уже почти по локоть рука потянулась к груди, куда ударила струя огня. И в этот момент Мила увидела круглую сургучную печать — Черную Метку, прикрепленную к пеньковой веревке, которая висела на шее Берти.
Мила быстро опустила голову и ощупала руками верх кофты, воротник — ничего. Пусто. Впервые за долгие месяцы Мила не ощущала на своей груди твердый и гладкий сургуч, но это было неважно, потому что… Потому что Черная Метка послушалась ее. Мила подумала, что Метка должна быть у Берти и защищать его от смерти — и Метка выполнила ее волю, подчинившись мысленному приказу, несмотря на то что Мила и сама не понимала, что отдает приказ.
Берти был жив. Теперь Многолик ничего не сможет ему сделать. Теперь…
— Теперь ты беззащитна, Мила, — продолжил ее мысль вслух Многолик, не отрывая от нее ликующего взгляда. — Ты спасла его и обрекла на смерть себя. — Его лицо, когда-то красивое и благородное, а теперь — жуткое, исказилось в ядовитом оскале. — Что ж, меня устраивает такой обмен.
Мила, тяжело дыша, смотрела на него и понимала — это конец. Сейчас она умрет и так никогда и не узнает, был ли ее убийца ее же отцом.
Она лихорадочно искала пути к спасению, но не находила их. У Многолика не было оружия, которое можно было бы попытаться забрать. В своих руках он не держал волшебную палочку. На его пальцах не было волшебного перстня. На нем не было никаких амулетов. Его сила была в нем самом. Он прав — без Метки она перед ним беззащитна. И Берти бессилен сделать что-либо. Теперь — только она и Многолик. И никто не придет на помощь.
— В этот раз тебя ничто не спасет, — будто читая ее мысли, зловеще прошипел Многолик.
Мила отступила назад и уперлась спиной в холодную каменную стену пещеры.
«Ты можешь, — говорила она себе мысленно, — должна что-то придумать. Вспомни какое-нибудь заклинание. Огненные Чары не подходят — он для них неуязвим. Нужно что-то другое. Вспомни! Найди, чем можно его поразить. Ты можешь воевать с ним. Можешь…».
Внутри Милы все завязалось в тугой узел, и она почувствовала, как опускаются руки.
«Нет. Не могу. А если он мой отец?»
Мила чувствовала, что губы у нее дрожат. Она знала, что не должна показывать своего страха… Но ей было страшно.
— Ничто не имеет права вставать у меня на пути, Мила. Ничто и никто. Пора наказать тебя за то, что ты разрушила мои планы. — Голос Многолика звучал, как ледяное острое лезвие. — Но самое главное, Мила, пора наказать тебя за то, чем я стал по твоей вине.
Мила вдруг почувствовала, как что-то внутри сдавило ее сердце — невидимая рука проникла в ее грудь и сжала его стальными пальцами. От внезапной слабости у нее поплыло перед глазами. Она видела, как человек-паук приближается к ней. Серая, как его собственная тень, рука потянулась к Миле. Муть, которую источали его глаза, обволакивала ее сознание туманом…