“Главное — вовремя подохнуть, — вдруг подумал генерал. — Просто откинуть копыта, не дожив до того дня, когда перед тобой встанет задача, которая тебе не по зубам и за решение которой все равно придется взяться. Почему придется? Да все потому же — потому, что не хватило ума вовремя поменять обувку”. Мысль о том, что ему придется на свой страх и риск распутывать сплетенную хитроумными московскими банкирами сложную паутину, не вызывала у генерала ничего, кроме тоски и раздражения.
— Так чего ты от меня хочешь, аналитик? — с тоской и раздражением спросил он, по-прежнему глядя вдаль, на противоположный берег реки.
— Я хочу, чтобы вы поручили это дело своему человеку, — тихо сказал Моршанский.
Генерал внутренне вздрогнул, сразу поняв, о каком человеке идет речь.
— Какому еще человеку? — сварливо спросил он, зная, что это бесполезно. — У меня их много.
— Вы знаете, о ком я говорю, — сказал Моршанский. — Это тот человек, который занимался делом МЧС.
Федор Филиппович мысленно выругался. Впрочем, удивляться тут было нечему: это же был Моршанский, аналитик божьей милостью, способный, глядя на каплю воды, сделать вывод о существовании океанов. Он сам положил на стол Федору Филипповичу материалы по стихийным бедствиям, и ему, конечно, не составило труда узнать, чем закончилось то дело. А уж имея в руках начало и конец нити, Моршанский моментально просчитал все остальное и вычислил Слепого — не выследил, не узнал от кого-то, а именно вычислил.
— Ты, верно, в бане перегрелся, — проворчал генерал. — Не пойму, о ком ты творишь. Бред какой-то, ей-богу! Человек какой-то... Выбрось это из головы.
— Разумеется, — сказал Моршанский. — Уже выбросил.
— Так-то лучше. А насчет этих твоих банкиров... Что ж, я подумаю. Придется подумать.
— Вот и отлично, — сказал полковник. — Попариться еще не хотите? Тогда пойдемте в дом, жена, наверное, уже стол накрыла...
Глеб Сиверов сидел развалившись на диване, слушал музыку, курил и орудовал пилочкой для ногтей. “Хасан вынул из подошвы сандалии крошечный перочинный нож, — вдруг вспомнилось ему, — и принялся подрезать ногти. Он всегда был очень ухоженным убийцей...” Глеб усмехнулся, приподняв правую бровь, и попытался припомнить, откуда это могло быть. Несомненно, из какой-то книги, но вот из какой именно? Кажется, что-то из ранней юности, а то и из самого детства... Фантастика какая-нибудь, наверное. Он тогда много читал, читать было интереснее, чем жить, в книгах было полно приключений, опасностей, страстей — словом, всего того, чего так недостает каждому нормальному мальчишке. К тому же Глеб Сиверов, сын генерала КГБ, всегда имел доступ к таким книгам, о которых даже взрослые книголюбы могли только мечтать.
Потом, конечно, все изменилось. Когда приключения начались в реальной жизни, сразу выяснилось, что ничего увлекательного в них нет и что читать о чужих приключениях интереснее, чем участвовать в них. А потом и читать о приключениях стало неинтересно, потому что, читая, он представлял себе все это чересчур живо: и вонь застарелого пота, и жару, и боль, и постоянное, изматывающее нервное напряжение, и опостылевшую тяжесть оружия, с которым нельзя расставаться, даже когда идешь по нужде... Словом, ну их к дьяволу, эти “приключения”! “Приключения” — это работа и притом очень тяжелая.
Глеб представил себе, как он приходит устраиваться на работу в какую-нибудь гражданскую контору — ну к примеру, токарем на АЗЛК, — и предъявляет в отделе кадров трудовую книжку с записью: “Искатель приключений”. Кадровичка бы, наверное, со стула упала. Впрочем, прочтя запись: “Наемный убийца”, она бы удивилась еще сильнее...
Он закончил с ногтями, отложил пилочку, погасил в пепельнице сигарету и посмотрел на часы. Чувство времени, как обычно, его не подвело: было без минуты десять. Глеб встал, взял со стола мобильный телефон и положил его поближе к колонке музыкального центра, в самую гущу скрипок, альтов и контрабасов. Подумав совсем чуть-чуть, он сделал музыку немного громче и пошел открывать дверь.
Опять же, как обычно, оказалось, что не он один обладает хорошим чувством времени. В тот самый момент, когда Глеб распахнул дверь, генерал Потапчук, закончив подъем по лестнице, поставил ногу на площадку. Сиверов заметил, что генерал изрядно запыхался: в последнее время он начал стареть, и путешествие снизу вверх по пяти лестничным маршам сделалось для него утомительным.
— Точность — вежливость королей, — сказал Глеб, невольно повышая голос, чтобы перекричать музыку. — Здравствуйте, Федор Филиппович.
— Здравствуй, здравствуй, — проворчал генерал, входя в прихожую мимо посторонившегося Глеба. — У тебя что, проблемы со слухом? Музыка так орет, что во дворе слышно.
Впустив его в квартиру, Слепой закрыл дверь и повернул барашек замка. Стальная пластина глухо лязгнула о металлический косяк, толстые ригели сейфового замка с неслышным щелчком скользнули в пазы. Генерал уже стоял на пороге комнаты и недовольно смотрел на подмигивающий разноцветными огоньками музыкальный центр. Сиверов усмехнулся, обошел его и молча указал пальцем на трубку мобильника, лежавшую у самой колонки. Генерал печально покивал головой, порылся в карманах пиджака и положил рядом с мобильником Глеба свой собственный аппарат. Немного помедлив, будто в нерешительности, Потапчук все-таки не удержался и показал лежавшим мобильникам кукиш. Сиверов засмеялся и, тронув генерала за плечо, указал ему на дверь в соседнюю комнату.
Рабочий кабинет Слепого представлял собой узкое, без окон помещение, вдоль стен которого тянулись заставленные книгами и картонными коробками стеллажи. На самом видном месте стоял стол с компьютером; системный блок едва слышно шелестел работающим на малых оборотах вентилятором, на его передней панели время от времени мигала красная лампочка индикатора. Пустой темный экран монитора отразил прямоугольник открытой двери и сильно уменьшенные фигуры людей, вошедших в комнату.
Сиверов закрыл за собой дверь, и в комнате сделалось тихо. Звукоизоляция тут была отменная, и гремевшая в соседней комнате музыка едва доносилась сюда.
— Уф! — с облегчением сказал Потапчук и опустился в вертящееся кресло перед компьютером. — Как ты это выдерживаешь?
— Нормально, — сказал Глеб. Он ногой подвинул к себе тяжелый табурет с сиденьем из переплетенных кожаных ремней и уселся напротив генерала. — Что значит — выдерживаешь? Я получаю от этого удовольствие.
— Правда? А я вот, наверное, старею. С каждым годом мне становится все труднее переносить громкие звуки.
Слепой пожал плечами.
— Ну, на вкус и цвет... Это как в бане: один просит поддать пару, а другой кричит, чтобы дверь открыли, пока он сознание не потерял.
При упоминании о бане генерал заметно помрачнел, и Сиверов удивился: с чего бы это?
— И потом, — продолжал он, — вы же сами понимаете... Мобильник — штука хорошая и даже необходимая, но прослушивать его можно, даже когда он отключен.