— Да, вы правы. Скажите, Владимир, а не было ли у вас когда-нибудь состояний, похожих на сновидения наяву?
— Были, давно.
— Можете рассказать поточнее?
— Да что рассказывать — какой подросток не грезил наяву, рассматривая порножурналы…
Ты спросила — я ответил. Претензий быть не должно. По идее, сейчас она спросит: «Что вы видели?», затем уточнит, как долго все это длилось, и непременно поинтересуется: «Вы были участником увиденных во „сне“ событий или же наблюдали их со стороны?»
— Вы поморщились. У вас сейчас что-то болит?
— Голова. — Про шею говорить не хотелось. — Голова болит.
— Где вы ощущаете боль?
— По всему черепу.
— Есть ли какие-то особенности у этих болей?
— Есть. Они меня беспокоят.
— Существует ли какая-нибудь связь их возникновения или усиления с факторами внешней среды?
— Да, конечно. Все, что раздражает или утомляет меня, обычно вызывает головную боль.
— Проходит ли боль при приеме обезболивающих либо успокаивающих средств?
— Уменьшается.
— Хотите обезболивающий укол?
— Спасибо, не надо. Накололи уже — вся задница болит.
— Напомните, если передумаете. А приходилось ли вам слышать какие-либо звуки или голоса, когда рядом никого нет?
— Приходилось. Голос совести. Редко, правда, по пальцам можно пересчитать.
— Голос совести — это хорошо. А что говорила вам совесть?
— Что я поступил плохо и надо исправить положение.
— То есть вы слышите голоса, комментирующие ваши поступки? Что именно они говорят? Сколько голосов у совести?
Пошутил, называется, — симптом себе повесил. От симптома до синдрома — один шаг, а от синдрома до диагноза — рукой подать. Молодец, проявил остроумие.
— Я выразился образно. В реальности никаких голосов не было. Просто, совершая нечто не совсем хорошее, я испытывал угрызения совести. Как и все люди.
— Часто вы их испытываете?
— Редко.
— Что толкает вас на плохие поступки? Гнев? Злоба? Зависть?
— Случайно как-то выходит, неосознанно.
— Не ощущаете ли вы порой хаоса в мыслях?
— Все мы его ощущаем…
— То есть ваш ответ «да»?
— Да!
— Не казалось ли вам когда-нибудь, что вы не контролируете ход собственных мыслей? Что ваши мысли существуют как бы отдельно от вас?
— Нет, не казалось. А у вас бывало такое?
— Нет, не было. А приходилось ли вам видеть то, что окружающие были не в состоянии увидеть?
— Нет.
— Вы полностью откровенны со мной, Владимир?
— Полностью.
— Спасибо. Я очень ценю это. А посещали ли вас какие-либо видения?
— Нет, никогда.
— Не казалось ли вам когда-нибудь, что все, что с вами происходит, уже было?
— Нет.
— И вам никогда не приходилось, увидев что-то впервые, почувствовать, что вы уже видели это раньше? Или слышали?
— Нет.
— Испытывали ли вы хоть раз внезапное, ни с чем не связанное исчезновение мысли?
— Нет, но…
Впрочем, лучше не уточнять. Навесишь себе еще один симптом, только и всего.
— Что помешало вам, Владимир, закончить фразу?
— Ничего, просто не хочу вас задерживать.
— Не беспокойтесь — я на дежурстве и домой мне идти ой как нескоро…
Часов мы, конечно не носим, все правильно. И ручки из нагрудного кармана не торчат, ручка всего одна — та, что в руках. И достала она ее из каких-то потаенных недр. Иначе и нельзя, ведь выхватить торчащую из кармана ручку и всадить ее в глаз — дело секундное. Моргнуть, как говорится, не успеешь.
— Скажите, Владимир, не чувствуете ли вы необходимость постоянно проверять, выполнили ли вы какие-то действия? Выключили ли утюг, например? Заперли ли дверь?
— Нет.
— Испытываете ли вы потребность многократно повторять одни и те же действия совершенно одинаковым способом?
— Нет.
— Вы когда-нибудь ощущали, что какие-то мысли не принадлежат вам, а внушены вам извне?
— Нет.
— А не ощущаете ли вы порой, что ваши мысли изымают из вашей головы?
— Нет.
— Чувствовали ли вы хоть раз, что какая-то внешняя сила пытается управлять вами?
— Не далее как сегодня, когда меня везли сюда.
— А поточнее?
— Ну я совсем не собирался ехать в дурдом, а они меня привезли.
— Владимир, вы, конечно, можете называть то место, где мы сейчас находимся, как вам будет угодно, но мне кажется, что слово «клиника» смотрелось бы уместнее. Ведь мы же с вами врачи.
— Во-первых, сейчас я — пациент или что-то вроде того. А во-вторых, слово не может «смотреться», не так ли?
— Вы правы, — согласилась «мымра». — А не посещает ли вас ощущение, что ваши действия контролируются кем-то или чем-то, находящимся вне вас? Каким-то человеком, какой-то посторонней силой или, скажем, группой людей?..
Цепочка традиционных вопросов… Это терапевты спешат выслушать, выстучать и пропальпировать пациента, отчего зачастую бывают малоразговорчивы. Мозг не прощупать рукой — только вопросами. Как шутили студенты: «Если хочешь ни хрена не делать, только языком молоть — иди в психиатры». Скучная, надо признать, работа, даже не скучная, а унылая. Хотя некоторые вопросы не так уж и скучны.
— Владимир, вы женаты?
— Д-да.
— Не посещают ли вас мысли о том, что ваша супруга может быть неверна вам?
— Бреда ревности у меня нет и не было.
— Простите меня, но вы, не будучи специалистом в нашей области, не вправе ставить диагнозы. Достаточно просто ответить на мой вопрос.
— Ревновал иногда.
— Какие-то основания к тому у вас были?
— Тогда казалось, что — да, но потом я понял, что был неправ.
— И испытывали угрызения совести?
— Да, испытывал!
— А не казалось ли вам, что вы заслуживаете более сильного наказания за какие-то ваши поступки, чем просто угрызения совести?
— Нет, не казалось.
— Думаете ли вы порой о том, чтобы как-то наказать себя?
Тепло, тепло. Вот и подобрались к главной теме. Значит, скоро конец.
— Нет, не думаю.
— Не приходилось ли вам испытывать некое ощущение несвободы, совершенно не связанное с внешними обстоятельствами?