– К чему такое длинное предисловие? – Данилов спешил на вызовы и не был расположен к долгим беседам в коридоре поликлиники.
– К тому, что жизнь во многом схожа со сказкой – самыми притягательными дверями не только для детей, но и для взрослых, являются те, на которых написано: «Вход воспрещен» или «Служебный вход». Пройти не пройдем, так хоть за ручку подергаем, вдруг дверь и откроется. Сегодня какая-то безумная старуха так истово ломилась в дверь стола больничных листов, на которой написано: «Посторонним вход воспрещен», что выворотила кусок косяка...
– Эту ужасную историю мне рассказали десять минут назад, когда я получал больничные листы, – ответил Данилов. – А ты чего слоняешься без дела? Сломал рентгенустановку и блаженствуешь?
– Все гораздо проще. Полчаса назад один из пациентов обкакался прямо в моем кабинете, не иначе, как от счастья, – улыбнулся Рябчиков. – Жидко, но мощно. Сначала Вика привела его в относительный порядок, чтобы можно было отправлять к терапевту, а теперь руководит санитаркой, моющей пол и стены.
– Даже стены? – удивился Данилов.
– Это он рукой размазал, от избытка чувств. Сам понимаешь – не могу же я продолжать прием, когда посреди моего кабинета целое Каспийское море жидкого и очень вонючего дерьма! Сейчас домоют, проветрят и я вернусь к исполнению своих обязанностей.
– Принято считать, что дерьмо к деньгам.
– Это если во сне, – уточнил Рябчиков. – Наяву – не считается...
Идя на участок, Данилов обобщил в уме опыт, накопленный за последние дни, и пришел к выводу, что работа участкового врача ему не по душе. Не столько делаешь дело, сколько выписываешь бесконечные рецепты, направления, больничные, справки. Пришел, осмотрел и ушел, оставив после себя ворох бумажек. Вроде бы все по делу, вроде бы все по уму, а если вдуматься... Фигня все это, если вдуматься. При таком уровне развития и самой постановке амбулаторной службы не следует удивляться тому, что при более-менее серьезном ухудшении состояния больного немедленно госпитализируют. А как иначе? А иначе никак. И сколько не бегай по участку, не появится в конце дня ощущения, столь привычное на «скорой», что ты сегодня реально, конкретно помог кому-то. Помог, два рецепта выписал и направление на анализ мочи дал.
«Если чем и заниматься в поликлинике, то физиотерапией», – заключил Данилов, радуясь тому, что сделал правильный выбор. – Писанины не в пример меньше, чем у других врачей, за исключением рентгенолога и врача УЗИ. Но рентгенологи и «узисты» – диагностики, а физиотерапевт проводит лечение и видит результаты своего труда, причем в большинстве случаев довольно скоро. Хорошая работа и довольно спокойная. После всего пережитого Данилов начал ценить спокойствие и не находил в этом ничего странного. Каждому периоду жизни соответствует свое душевное состояние, свой настрой, своя система ценностей. Времена меняются, меняются и люди.
– Мы постепенно превращаемся в добропорядочных обывателей, и, надо сказать, что я нахожу в этом свой смак, – не так давно признался Полянский. – С каждым годом мне все больше импонирует Обломов.
– Хорошо хоть, что не князь Мышкин, – заметил Данилов.
– Для мышкинских сумасбродств мне недостает Настасьи Филипповны! – заржал Полянский...
За несколько дней работы выработался определенный автоматизм. Для экономии времени Данилов начинал задавать вопросы сразу же по приходу. Пока снимаешь куртку и моешь руки, можно собрать краткий анамнез и узнать жалобы. Вроде бы три минуты экономии, а помножь три на двадцать – получишь целый час. Другая хитрость – людям в возрасте бесполезно проговаривать кратность приема незнакомых им препаратов. Несколько раз переспросят, а потом все равно попросят записать на бумажке. Лучше записывать сразу, не проговаривая.
Больничные листы и рецепты Данилов выписывал молча, чтобы ненароком не ошибиться, но во время написания вкладыша в амбулаторную карту уже не молчал, а давал пациентам рекомендации по лечению и прочую информацию. Это экономило еще пару минут.
До доктора Кокановой, которая утверждала, что на вызов нельзя тратить более пяти минут, Данилову было далеко, но, если честно, он и не стремился к подобным «рекордам».
Коканова и принимала быстро – запускала в кабинет по двое, одного сажала к медсестре для заполнения талонов, с другим занималась сама. Полными осмотрами она не утруждалась – измеряла давление при жалобах на головную боль, просила открыть рот при жалобах на боль в горле, через одежду пальпировала живот при жалобах на неприятные ощущения в нем. Закончив осмотр, обменивалась пациентами с медсестрой и так же быстро «расправлялась» со вторым. В выписках пациентов, вернувшихся со стационарного лечения, Коканова читала только диагноз и рекомендации. Выписку льготных рецептов на своем участке Коканова организовала самым удобным для себя образом – написал, какие препараты закончились, вложил листочек в свою карту и отдал ее медсестре, не досаждая доктору своими жалобами. Те, кто не досаждал Кокановой, пользовались ее расположением и могли рассчитывать на определенный либерализм в выписке лекарств. Тем же, кто в любом случае желал быть выслушанным и даже осмотренным, Коканова выписывала лекарства очень скупо.
Для тех, кто вызывал для выписки лекарств на дом, у Кокановой был свой алгоритм.
– Я своих льготников выдрессировала, – хвасталась она коллегам. – Во-первых, чтобы вызывали сразу всем подъездом, в один день. Во-вторых, приучила их, что раздеваться на вызовах я не люблю. Ну и в дискуссии я не вдаюсь – встаю и молча ухожу. Ничего, привыкли уже – никто со мной не спорит...
На первый сегодняшний вызов Данилов затратил около минуты.
– Что с больным? – спросил он у женщины, впустившей его в квартиру.
Вызов был к мужчине тридцати пяти лет, повод – температура тридцать девять градусов.
– Муж уехал к родне в Липецк и задержался там... загулял, в общем. Нам бы, доктор, больничный с сегодняшнего дня на неделю. Договоримся?
– Не договоримся.
– По триста рублей за день! – крикнула женщина вслед спускавшемуся по лестнице Данилову.
Второй вызов был к женщине двадцати восьми лет с высокой температурой и сильным кашлем. Тут все было на месте – и сама женщина, и признаки болезни.
– У вас развивается бронхит, – сказал Данилов, выслушав в обоих легких множественные сухие хрипы на фоне жесткого дыхания. – Пожалуй, я выпишу вам антибиотик. Есть ли аллергия на какие-либо препараты?
– Нет, доктор.
После осмотра Данилов с минуту подумал, потом выписал рецепты и расписал схему лечения.
– Пока отлежитесь, – сказал он. – Анализы сдадите потом, когда придете на прием в поликлинику. Флюорографию давно делали?
– Уже и не помню когда, – виновато ответила пациентка.
Данилов выписал направление на флюорографию.
– Если будет нарастать одышка или же резко усилится кашель, вызывайте снова, – сказал он перед уходом.