На столе, там, где только что лежал конверт, появились паспорт и зеленая пластиковая карточка полиса обязательного медицинского страхования.

Можно было бы просто послать их к черту и потом месяц отписываться на жалобы. Данилов решил поступить иначе.

– Здесь лечат острые отравления ядами, – начал он. – Если бы ваш муж, не дай бог, отравился бы большой дозой этилового спирта и имелась бы соответствующая клиническая картина, я госпитализировал бы его. Но мы имеем состояние, характеризующееся длительным, многодневным употреблением алкоголя, которое хоть и сопровождается определенной интоксикацией, но госпитализации в отделение острых отравлений не подлежит. В Москве есть специализированные наркологические больницы, туда и обращайтесь.

– Вы даже его не осмотрите? – набычилась брюнетка.

– Могу осмотреть, – ответил Данилов. – Но вы ведь начали с денег, поэтому я сразу же обрисовал вам ситуацию. Давайте я выслушаю жалобы вашего мужа, послушаю его, измерю давление, а вы тем временем подумайте над тем, что я вам сказал...

– А потом еще жалуетесь, что денег вам не хватает! – Переполнившись эмоциями, брюнетка сорвалась на крик. – А сами!

– Я вам жаловался? – удивился Данилов.

– Вы, доктора, всем жалуетесь! И по телевизору, и в Интернете! А сами немного напрячься не соизволите, чтобы заработать!

– Валь, ну перед кем ты стараешься? – снова встрял муж. – Это же бездушные люди, давно забывшие все свои клятвы! Поехали отсюда, нехорошо мне, душно!

Таня проводила «сладкую парочку» до выхода, чтобы те ненароком не сунулись со своими проблемами в реанимацию. Данилов тем временем открыл окно, чтобы проветрить помещение от «выхлопа», оставленного несостоявшимся пациентом.

– В наркологию многие не обращаются только потом у, что боятся постановки на учет, – вернувшись, сказала Таня. – Неохота людям биографию себе портить и прав лишаться. А мужика этого я помню, бывал он у нас.

– Официально или неофициально?

– Конечно же неофициально, – улыбнулась Таня. – Это вы, Владимир Александрович, такой правильный, а некоторые врачи только и ищут как бы подзаработать.

– Слышал. Мне Марк Карлович рассказывал.

– Марк Карлович и половины того не знает, что здесь творится, – многозначительно сказала Таня. – Он знает только то, что ему рассказывают. А рассказывают ему далеко не все...

– Давайте сверим «движение» за сутки, – сменил тему Данилов. – Скоро уже на «пятиминутку» идти.

– Да-да, конечно...

Если Таня в глубине души и была уязвлена даниловской холодностью, то виду не подала.

До конца дежурства больше никого не привозили. Дежурство выдалось спокойное, можно сказать – отдых, а не работа. Данилов уходил домой полный сил. На улице он подумал о том, что раз спать не хочется, то сразу домой ехать нет смысла – можно прогуляться по утренней прохладе, а когда солнце начнет припекать, спуститься в метро.

Прогулка вылилась в настоящий марш-бросок – от Сухаревской площади до Таганской. Впечатлений набралось достаточно. Самым ярким из них стал мужичок, дополнивший наряд из футболки и джинсов галстуком пронзительно лилового цвета. Мужичок стоял на углу Сретенки и Ащеулова переулка и громким голосом сообщал прохожим:

– Этот безумный мир так тесен! Так тесен мир!

Прохожие не возражали. Москва населена очень покладистыми людьми. Они согласны со всем, что не идет вразрез с их личными интересами. Безумный так безумный, тесен так тесен.

Всю дорогу до дома Данилов строил версии, размышляя над тем, что мужичок в галстуке хотел сказать людям, но так ничего и не надумал. Прямо хоть возвращайся да спрашивай.

Глава шестая ВЗЯТКИ ГЛАДКИ

– Вчера был большой шухер в томографии, – сказал Агейкин. – Интересно, скажут ли об этом на пятиминутке?

– Что там случилось? – Данилова больше интересовали не томографические дела, а состояние и диагноз мужчины пятидесяти семи лет, оставленного под наблюдение в приемном отделении. – Праздновали чей-нибудь день рождения и побили стекла?

– Хуже. Доктора Саганчину вчера взяли с поличным на «левом» МРТ. Представляешь – ей две недели до декрета оставалось, а тут такая непруха!

– Знакомая фамилия.

– Что, учились вместе?

– Нет, просто про эту Саганчину и ее «шалости» мне рассказывал Марк Карлович.

– Кто тут меня поминает? – в ординаторскую вошел заведующий отделением. – Сплетничаете про начальство?

– Скорее, про отделение томографии, – ответил Данилов.

– А-а, вы уже в курсе...

– Как тут не быть в курсе? – хмыкнул Агейкин. – Соседний корпус как-никак, все на виду. К тому же те, кто вчера на свое исследование не попал, такой шум подняли – и в Братеево, наверное, было слышно. Носились тут мимо нас в «подкову» и обратно.

«Подковой» благодаря своей форме в обиходе назывался первый корпус Склифа, самый старый и недавно отреставрированный, бывший когда-то странноприимным домом графа Шереметьева. С первого корпуса и начался Институт имени Склифосовского.

– А зачем в «подкову»? – не понял Данилов. – Ведь томография в большом корпусе?

– Томография в большом, а оплата – в «подкове», в кассе при лаборатории, – пояснил Марк Карлович. – Другой кассы у нас в Склифе нет.

– Маразм, – оценил Данилов. – Пациентам надо идти через весь двор. А если учесть, что многие из них передвигаются не очень хорошо...

– ...то создается прекрасная почва для всякого рода злоупотреблений, – закончил фразу Марк Карлович. – Но касса в первом корпусе, и с этим надо считаться. Открывать вторую в томографии слишком геморройно. Помещение, аппарат, человека сажать. Кому надо, пробежится до «подковы» и обратно. Пациенты пока особо не протестуют, а врачи – тем более.

– В детстве моем показывали по телику австралийский мультик «Восемьдесят дней вокруг света», – вспомнил Данилов, – там были золотые слова: «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другого».

– Помню такой мультик, – сказал Агейкин.

– Вот наша Саганчина и использовала. Да и не только она. Правда, остальные так не зарываются. – Марк Карлович почесал за ухом. – Вы с ней не успели познакомиться?

– Нет.

– Красивая женщина и очень, надо сказать, шустрая. Своего не упустит. Как сообщают информированные источники, погорела она случайно...

Информированные источники Марка Карловича ошибались. Не исключено, впрочем, что никаких информированных источников и не было, а были обычные слухи, мгновенно возникающие из небытия и так же быстро исчезающие. На самом деле доктор Саганчина пострадала из-за своей жадности.

Магнитно-резонансная томография дело дорогостоящее – в среднем одно исследование стоит около пяти тысяч рублей. Официально, с уплатой в ту самую кассу, находящуюся в первом корпусе. Сумма немалая, и пациенты не прочь сэкономить, попытавшись договориться с доктором напрямую. За полцены. К обоюдной пользе. Кто их считает, эти исследования? Правильно – сам врач, который их производит. Сколько он покажет, столько начальство и увидит.