Галина на старости лет совсем изменилась. Стала удивительно тихой, доброй, всему удивлялась и всех любила. А больше всех она любила Алису и Павлика.
Она дотянула до того момента, когда правнук в первый класс пошел, и лишь потом позволила себе умереть. В гробу она лежала со спокойным, умиротворенным лицом — как человек, который все в своей жизни сделал правильно, избежав фатальных ошибок.
Потом Алиса замуж вышла, и счастливо, муж ее хорошим отчимом Павлику был. Алиса часто вспоминала о бабке, и только хорошими словами.
Ее звали Лидией.
Лида. Ли-доч-ка… Если воспользоваться сравнениями классика, это «Ли-доч-ка» — тоже напоминало конфетку-карамельку, которая сначала тесно прилипает к нёбу, а затем мягко, с едва слышным чмоканьем отваливается сама, падает на язык и растекается теплым сиропом по вкусовым сосочкам.
Слишком сладко, непереносимо сладко.
Егор увидел ее на улице, летом. По противоположной стороне шла девушка, очень молоденькая и очень хорошенькая. Именно очень хорошенькая, но никак не красавица — потому что внешность незнакомки была весьма далека от журнальных канонов красоты.
Невысокая, пухленькая, с круглыми ручками и ножками, в пестром платье с рюшками и воланами, которое одновременно и портило ее фигуру и добавляло определенной пикантности, со светлыми кудряшками до середины спины. Этакая смесь пошлости и соблазна в каждой детали, но соблазна невинного, бессознательного, девичьего…
Егор увидел ее и мгновенно, даже не дав себе и секунды на размышление, под автомобильные сигналы, визг тормозов и ругань водителей — перебежал дорогу. Позже он сам удивлялся своему спонтанному решению и сделал вывод — его тело среагировало на Лиду быстрее, чем его мозг.
А потому что — хорошенькая. Очень хорошенькая. Она — конфетка. Нет, она — цветок, полный нектара, а он — трудолюбивый шмель. Надо скорей спикировать, упасть в эти свежие лепестки, вцепиться в золотистую сердцевину и выпить сладкий сок до дна…
— Девушка, я хочу с вами познакомиться. Я — Егор. Вот мой паспорт. Я не маньяк и не преступник, я честный человек.
Она испуганно шарахнулась от паспорта, который Егор сунул ей под нос, налетела спиной на какого-то мужика — тот шел, уставившись в экран телефона, и чуть его не выронил. Мужик заорал гневно, Егор подхватил девушку за локти и, вальсируя, свернул с незнакомкой за угол дома, подальше от толпы.
— Простите, что напугал. Вы в порядке?
Она смотрела снизу вверх и молчала. И пунцовые пятна горели на ее щеках. Это, кстати, были ее особенности — от смущения, испуга и любого волнения она краснела, а также — не сразу находила нужные слова, если что-то происходило внезапно.
Наконец она пришла в себя, облизнула губы и произнесла растерянно:
— Ой. А вы… чего?
— Я — Егор. Мне двадцать девять лет, я москвич, холост, детей нет, без вредных привычек, у меня высшее образование, я сейчас работаю в конторе, где проектируют промышленные вентиляторы… Хочу познакомиться.
Обычно Егор знакомился с девушками не так. Поизящнее, что ли, с выдумкой, а тут решил выложить все «в лоб», потому что с такими наивными созданиями иначе и нельзя.
И не ошибся. Незнакомка была буквально обезоружена этой прямотой. И пролепетала малиновыми пухлыми губами, которые хотелось попробовать на вкус:
— А я — Лида…
Вот так они и познакомились. Он пошел ее провожать. На прощание все-таки осмелился, потянулся с поцелуем, но Лида испугалась, оттолкнула.
Вечером Егор ей звонил, потом на следующий день тоже. Целую неделю перезванивались, после Егор пригласил Лиду в кино. Ей, кстати, было девятнадцать — ровно на десять лет моложе. Училась на втором курсе медицинского института, собиралась стать педиатром. Тоже из приличной московской семьи.
На свидание Лида явилась в желтом сарафане. Июль, жара за тридцать. После кино пошли по бульварам. А на нее как начали садиться мелкие какие-то мухи… Вероятно, привлеченные ярким желтым цветом. Или запах ванильных духов Лиды их соблазнил? Егор смеялся и стряхивал букашек с ее спины и подола. Потом повернул девушку к себе и принялся целовать. Она ответила на поцелуй, но потом, видимо, смутилась, покраснела, опять оттолкнула…
— На нас же все смотрят! — простонала она.
Но Егора это еще больше раззадорило.
Он ничего не мог с собой поделать — ему постоянно хотелось целовать и обнимать Лиду.
В понедельник они ходили в кафе, в среду встретились, потом Егор пригласил ее к себе, а там все и случилось. Еще через две недели он сделал девушке предложение, поскольку совершенно собой не владел.
Родители Лиды, люди очень добрые и простодушные, были не против, а вот мама Егора, жившая отдельно, с отчимом, пришла в отчаяние.
— Ты что творишь? — сказала она сыну, тет-а-тет, после знакомства с Лидой. — Вроде взрослый уже мужик… Она же не пара тебе.
— Почему не пара?
— Ты энергичный, умный, перед тобой будущее. А она — классическая дурочка, и никакое высшее образование ее не спасет. Кисель. Тургеневская барышня. Это болото какое-то, а не семейная жизнь у вас будет!
— Ничего-ничего, мама, я из нее человека сделаю. Будет у меня бегать, прыгать, крутиться…
Но бегать и крутиться Лида не любила. А что она любила? Она любила спать в выходные до полудня, любила мятные ликеры и пломбир, любила кино про любовь и детективные романы. Она всего и всех боялась — машин, шумных компаний на улице, больших собак… даже до смешного доходило. Например, испугалась как-то открывать дверь сантехнику — тот показался ей в «глазок» маньяком. Пришлось Егору самому вечером разбираться с подтекающим краном. И Лида была абсолютно беспомощна в быту, избалованная своей добросердечной мамашей. Готовила молодая жена скверно, с продавщицами и кассиршами в магазине спорить не умела и потому часто возвращалась домой без сдачи, с просроченными покупками…
Но именно эта беспомощность, это вечное состояние жены «не от мира сего» почему-то ужасно возбуждало Егора. Он хотел Лиду почти постоянно, он не давал ей спать ночью, и днем тоже… Жена проходила мимо, а он хватал, прижимал ее к себе и — брал, иногда несмотря на ее сопротивление, впрочем, весьма формальное. Ей было проще согласиться, чем отказать.
Кожа у Лиды была нежной — оттого постоянно синяки и красные пятна на ней от его поцелуев.
Егор и тяготился своей страстью, и радовался — что нашел, наконец-то, свою единственную, которая никогда ему не надоест.
Он командовал Лидой, давал строгие указания — что и как делать дома. Поскольку жена была неумехой, Егору то и дело приходилось помогать ей, выручать из сложных и глупых ситуаций. Он чувствовал ответственность за нее. Господи, Лида без него пропадет же!
Через год Лида забеременела, хотя они предохранялись всеми возможными способами.