Егор выскочил из дома. Сел в машину, направил ее в сторону метро. Пока ехал, все высматривал Лиду — не идет ли? Она именно этой дорогой всегда возвращалась…
Но нет, сердце ни разу не вздрогнуло, когда он скользил взглядом по прохожим. Егор доехал до метро, помедлил минут пять, глядя, как из дверей выскакивают наружу взволнованные, испуганные пассажиры (плохие новости узнаются быстро!), потом нажал на педаль газа.
Смог доехать лишь до Садового, а там машины стояли. Бросил авто, а дальше — на своих двоих, бегом.
Город лихорадило — гудели автомобильные клаксоны, до ушей доносились обрывки чужих разговоров — все о том же, о страшном, что произошло сегодня в метро.
Еще дальше движение было вовсе перекрыто. Сплошным потоком навстречу двигались люди (поскольку ближайшие станции метро были закрыты на вход). Егор, наконец, оказался у здания, где находилась лаборатория, в которой работала Лида. Испуганный вахтер на входе сообщил, что все сотрудники давно ушли.
Егор рысью обежал весь район, все улочки. Площадь, на которой находилось метро (та самая станция, которой обычно пользовалась Лида) — была перекрыта. Гул вертолетов, завывание сирен, топот бегущего взвода полицейских…
Никто ничего толком не знал. И ни хрена не видно, что там, возле метро, творится. Хаос.
С того момента, как Лида предположительно покинула место своей работы, прошло довольно много времени. Либо Лида уже дома, либо она — там. Там, где случился взрыв и обвал.
Егор выбрался из толпы, принялся звонить домой.
Долго линия была занята. Наконец, получилось — теща сняла трубку и сообщила, что за Васькой она сходила в школу, а вот Лиды до сих пор нет. Голос у пожилой женщины дрожал.
Сердце у Егора сжалось. Он, как мог, успокоил тещу, затем принялся обходить площадь вокруг, вдоль оцепления — в надежде подобраться ближе к станции и увидеть, что там творится.
«С Лидой все в порядке… Даже если она там, то с ней все в порядке! Поезд, в котором она ехала, просто заблокирован. Скоро его откопают, и люди смогут выйти. И она тоже…»
В толпе были любопытствующие, и те, которые тоже искали своих родных.
— В Склиф, если что, повезут…
— Может, уже там!
— Какой там, завал-то еще не расчистили, новости слушайте!
— Это не люди, это не люди… те, кто этот взрыв устроил!
— А помните, два года назад, тоже в центре…
Толпа вокруг бурлила, полнилась слухами.
Егор снова пытался звонить домой, затем всем своим знакомым, которые могли хоть как-то помочь.
Короткие гудки. Потом отозвался один из номеров — Пашка Самойлов, бывший одноклассник (вот сколько от них пользы, от встреч выпускников) обещал перезвонить, как только узнает что-либо. Пашка был сейчас большим начальником в органах внутренних дел.
Еще через час Егору опять удалось дозвониться домой. И опять теща тихо плакала — Лиды нет до сих пор…
Еще через некоторое время стало известно — спасатели почти расчистили завал и подобрались к поезду, в котором произошел взрыв.
Звонок.
— Алло!
Пашка Самойлов:
— Егор, я тут, на месте. У меня есть возможность пройти за оцепление. Подходи к посту, тебя пропустят, я дал распоряжение…
Молоденький лейтенант, когда Егор назвал свою фамилию, схватил его за локоть потащил за собой.
Самойлов ждал его за рядами автобусов.
— Егор, сейчас началась эвакуация пострадавших… Я буду наблюдать, сообщу, если кого похожего на твою Лиду увижу…
— Молодая, красивая, тоненькая, невысокая она. Волосы белые, длинные, вьющиеся!
— Понял! Наблюдай отсюда, ближе не пустят, там еще одно оцепление. Посторонним туда нельзя, слышишь?
Половину слов Егор не разобрал — гудел приземляющийся на площадь вертолет.
Происходящее напоминало ночной кошмар.
Скоро из дверей метро под руки стали быстро выводить людей — в пыли, в саже, изодранной одежде, с потеками крови, но живых! Егор жадно вглядывался (было довольно далеко), искал среди спасенных Лиду.
И ждал — ну где же она?
Спасатели выносили людей на носилках, где-то там носился Самойлов — он обещал дать Егору знать, если найдет кого-то похожего на Лиду.
Эвакуация шла стремительно, раненых быстро грузили в «Скорые» и увозили.
Носилки. Еще носилки. Черные целлофановые пакеты. Да сколько же их?
Егор вдруг понял, что живых там не осталось. Теперь выносят только мертвых. А это значило…
Пашка Самойлов вернулся к Егору:
— Друг, в общем, так… Там, внизу, сплошное месиво. Никого не узнать.
— А это еще ничего не значит, — пробормотал упрямо Егор, в продолжение своим мыслям.
В самом деле, он мог просмотреть Лиду. И Самойлов ее не заметил. Ее увезли в этой суматохе в больницу. С какой-нибудь пустяковой травмой. Что Самойлов говорил о месиве? Нет, нет, Лиды там нет…
Может быть, он вообще тут зря стоит. Паникер. А Лида где-нибудь в городе… Идет по улице, размахивая сумочкой. Сегодня ведь чудесный день, солнце. Жена наверняка, покинув лабораторию, не стала спускаться в подземку, а решила пешком по городу прогуляться.
У Егора задрожало все внутри. Представить, что его Лиды больше нет на этом свете — немыслимо, невозможно!
…Он ведь в нее с первого взгляда влюбился. Увидел и влюбился. Сердцем узнал, угадал. Ведь она одна такая, одна-единственная, ее нельзя не заметить.
Нежная. Нежнее нежного. Хрупкая! Как крылья бабочки, как лепестки цветка… О ней хотелось заботиться, помогать ей. Спасать и утешать.
А если она все-таки оказалась в том страшном месте, в том злосчастном поезде?
А если он больше никогда не увидит ее? Хоть сто лет потом ходи по улицам, ищи взглядом… и не найдешь.
* * *
Гул и звон в ушах. И странное ощущение, будто ее только что пыталось прожевать железными челюстями огромное чудовище — но почему-то передумало, выплюнуло.
Лида не понимала, где она и что надо делать.
Потом мысленно позвала саму себя: «Лида! Ты — Лида? Да, ты Лида. Вставай!»
Но вставать не хотелось. Тогда она заставила себя вдохнуть и резко выдохнула. Тихонько пошевелилась — убедившись в том, что может двигаться. Потом открыла глаза и попыталась сесть. Голова кружилась, уши словно ватой были забиты, сквозь которую пробивались какие-то звуки. А перед глазами — серые сумерки…
Несколько секунд Лида сидела, словно в тумане, а потом — раз! — быстро и резко вернулись к ней все ощущения.
Уши резанул чей-то крик рядом. Еще дальше — стоны. Проклятия.