– Здорово, правда? – я толкнул Катьку плечом. – Стоило постараться.
– Мечты сбываются, – сказала она совсем тихо. – Повезло же ей…
– Кому? – я сделал вид, что не понял, о ком речь.
Катька молчала, она сделала вид, что не слышит меня.
Я никогда не забуду этот день! Пусть буду дряхлым стариком, который не помнит, где оставил свою вставную челюсть, но эта дискотека навек сохранится в памяти.
Родители только успели смириться с моей новой стрижкой, как пришлось принять то, что и одеваться я буду так, как хочу. Потому кашемировый джемпер, который мама выдала мне, отправился обратно на полку.
– Боря, это же очень модная кофта! – убеждала мама. – У нее праздничный вид, ты будешь самым красивым мальчиком. Точно говорю!
– Ага, на бабушкином юбилее, – отшучивался я, напяливая джинсы.
– Погоди! А как же брюки? Я тебе их специально прогладила!
– Брюки? Умереть от скуки, – я рифмовал на ходу.
Когда я вышел в коридор при полном параде, мама выпучилась на меня, как рак. Она оттащила папу от компьютера с криками:
– Ты посмотри, как выглядит твой сын! Кроссовки и галстук! Уму непостижимо!
Папа посмотрел на меня внимательно, потом хлопнул по плечу, сунул в руки пуховик и шепнул:
– Беги, друг!
Я выскочил за дверь и побежал. Благо обувь была удобная.
– Стой! А зимние ботинки? – раздавалось из квартиры.
– До школы два шага, на улице ноль, – блокировал дверь папа.
А я знай себе улепетывал, мысленно благодаря отца за помощь.
Бочкин, как всегда, ждал на углу и вид имел безразличный.
– Зря ты уговорил меня идти, – ныл он по дороге. – Все равно танцевать не стану.
– Никитос, если ты сейчас же не прекратишь занудствовать, отведу тебя на набережную и заставлю лезть на дерево! – грозил я.
Бочкин улыбнулся, вспомнив наши посиделки на ветке, и остаток пути вел себя пристойно.
Когда мы вошли в зал, он был уже полон – собрались почти все старшеклассники. Кто бы мог подумать, что еще несколько недель назад это помещение было завалено ненужным хламом. Потрудились мы на славу, нечего сказать. Динамики просто разрывались, а у входа дремала на стуле Эра Филимоновна, которой поручили надзирать за нами. Я же выискивал среди ребят Ингу и никак не мог найти. Вот вздымалась над головами рыжая макушка Сопыгина. Вот отплясывали Генка с Алиной. Даже Фирсова была здесь в каком-то несуразном платье. Она переминалась с ноги на ногу, полагая, что танцует. Только Ингу я нигде не видел.
– Бориска! Ну и стрижка! – ко мне подскочила Алина. – Прикольненько!
Не успел я увернуться, как она уже начала по привычке скоблить мою макушку и гонять волну волос, устраивая на голове бурю. Зато Алина растолкала ребят вокруг меня, и я увидел окно. А у него, положив локти на подоконник, стояла Инга. Клянусь, что в тот же миг, как я заметил ее, свет в зале померк и заиграла медленная песня. Кажется, это была та певица, с мужским именем, которая девчонкам нравится. Я уже не слышал Алину и лишь шел вперед, к своей мечте. Инга была необыкновенна! Распустила свой тугой хвост на макушке, волосы у нее оказались вьющиеся, ей это очень шло. Теперь она выглядела как-то нежно, почти по-женски. К тому же на ней были туфли на каблуках, Инга стала значительно выше. Конечно, увидеть на ней розовое платье в рюшках я и не рассчитывал. Она, как всегда, была в своем репертуаре – одевалась необычно. Поверх обтягивающих джинсов напялила короткую пышную юбку. Клянусь, ей это очень шло! Инга уже заметила меня, она не пыталась сбежать куда подальше, стояла на месте. Даже приветливо улыбнулась.
– Потанцуем? – еле выговорил я.
Инга кивнула и запросто положила руки мне на плечи. Мы танцевали – я не мог поверить, что сделал это! По залу понеслись снежинки от моего шара. Они плясали у Инги на носу, на волосах, скользили по шее. И мне казалось, нет девчонки красивее. Запах от нее исходил сумасшедший, какой-то ореховый или мятный – я плохо в этом понимаю, но мне хотелось вдыхать и вдыхать воздух возле ее макушки, которая как раз упиралась мне в нос. И тут я решил рассказать Инге про то, как повесил для нее шар, как хотел исполнить хоть одно ее желание. Но язык ни в какую не желал поворачиваться.
– Ты представляешь, даже шар повесили, я об этом только мечтала, – заговорила Инга. – Неужели директор расщедрился?
А я так и не мог слова вымолвить в ответ.
– У тебя до сих пор с голосом проблемы?
– Все нормально, – сипло сказал я.
– Странный ты какой-то, – Инга посмотрела на меня очень внимательно.
Мне казалось, что она сейчас же считает все мои мысли и желания. Будто у меня на лбу горела надпись: «Я влюблен в тебя по уши!»
– Нога болит после вывиха? – спросила Инга.
– Какая нога? А, нога… Нет, не болит. Почему ты спросила?
– У тебя такой вид, будто тебя что-то мучает.
«Еще бы! – готов был кричать я. – Уже почти месяц, как я страдаю от любви! Неужели это не очевидно?» Но я опять промолчал. Инга смотрела на меня, ее лицо было совсем близко. Я наклонил голову, вытянул губы и закрыл от страха глаза – первый поцелуй с любимой девушкой – это вам не шутки. Момент был идеальный! Музыка лилась под ноги, руки лежали на узенькой талии Инги, и она глядела на меня так ласково и нежно…
– Эй, Борис, что с тобой? – Инга слегка тряхнула меня за плечи. – Тебе плохо? Воздуха не хватает? У тебя глаза закатываются и рот открыт… – Она уже отскочила в сторону и кричала: – Народ, расступись! Человеку плохо! Откройте окно! Нужен воздух!
– Все нормально! – пытался успокоить общественность я.
Но проснулась даже Эра Филимоновна. Она уже спешила мне на подмогу. Я готов был провалиться сквозь землю или тотчас сигануть в окошко. Как назло, рядом оказалась вездесущая Фирсова. Кажется, она нацелилась сделать мне искусственное дыхание. Тут уж лучше смерть, чем спасение задыхающегося на глазах у Инги. Не раздумывая долго, я заскочил на подоконник, окно уже было распахнуто.
– Стой! Ты куда-а-а-а! – вопила Фирсова.
Она вцепилась в мою кроссовку и тянула ее на себя. Я брыкал ногой – зрелище на грани позора. Эра Филимоновна всем своим телом пыталась сдержать прущую на меня толпу ротозеев. Но ее объемов явно не хватало. Я глянул вниз – расстояние порядочное, даже если угожу в сугроб, вывихом может не обойтись. К тому же Фирсова все еще держалась за мою ногу, увлечь ее за собою мне совсем не хотелось. Я начал искать среди столпившихся вокруг ребят лицо друга.
– Бочкин! – крикнул я.
Но его было не разглядеть, все напирали друг на друга, сливаясь в безликую толпу. И вдруг над головами метнулось что-то рыжее, знакомое – это была шевелюра Сопыгина.