— Вас очень хотят видеть, — повела гостя в комнату Эйлин. — Мел говорила, что вы очень знамениты. Не удивляйтесь моим словам, мистер Девлин. Мы плохо разбираемся в современной литературе. Это дочка у нас — специалист… Мы ждали только вас. Все уже в сборе.
— Надеюсь, я не сильно вас задержал, — тихо произнес Джек.
— Нет-нет. Вы вовремя, это дети начали съезжаться с утра. Помогали нам готовиться. Для нас Рождество — это не только ежегодное испытание, но и огромная радость. Чудесный повод собраться всем вместе, — восторженно пояснила женщина. — Да, кстати, я все еще не представилась. Меня зовут Эйлин, я мама Мел.
— Джек Девлин, — представился он и склонился, чтобы поцеловать Эйлин руку.
— Бросьте, юноша, — смущенно проговорила она. — Я сразу почувствовала себя старушкой. Зовите меня просто Эйлин.
— Ваше желание для меня — закон, — склонил голову в знак согласия Девлин.
Эйлин ввела, наконец Джека в гостиную, битком набитую членами семьи Рурк, и представила его собравшимся:
— Разрешите вам представить знаменитого писателя Джека Девлина. Галантен, как рыцарь, красив, как демон. Комбинация хоть и убийственная, а все равно восхищает.
Джека Девлина так, пожалуй, еще не представляли.
— И мы его любим, как родного. Потому, что Джек Девлин — это именно тот человек, который оценил литературный дар нашей обожаемой Мел и пригласил ее в турне по мировым столицам, куда она отправляется сразу после рождественских праздников, — объявила непосвященным Эйлин.
Новость произвела фурор среди молодежи семейства Рурк. Никто из них и не чаял когда-нибудь лично встретиться с самим Джеком Девлином!
— Да… Всё так, — окончательно сконфузился Джек Девлин.
— Твоя подруга Луиза была совершенно права. В жизни он намного красивее, чем на экране телевизора, — прошептала Мел на ухо разомлевшая невестка Джеси.
Мел неодобрительно посмотрела на жену одного из братьев и обратилась к Джеку:
— Давай я представлю тебе своих родственников.
— Не боишься утомить гостя? — раздался мужской голос из-за спины Мел.
— Это мой брат Кристи, — сказала девушка. — В нашей семье он слывет красавчиком, — пояснила она, указывая на привлекательного молодого человека.
— Приятно познакомится. Я читал все или почти все ваши книги. Невероятно, что вижу вас в доме моих родителей, — протянул ему руку Кристи, обнимавший за талию свою жену Софью.
— Счастлив видеть людей, благодаря которым мне удалось сколотить приличное состояние, — смело пошутил Джек.
— Тут нас таких много собралось, приятель… Правда, Мел? — окликнул ее Кристи. — Мел, ну что ты язык проглотила? Она все уши нам прожужжала рассказами о великом Девлине. Мы думали, крошка спятила, пока вы не появились в нашей гостиной.
— Вот как? — кивнул Джек. — И что же она могла такого рассказать обо мне?
— Не так уж много я о тебе знаю, — смущенно проговорила девушка.
— Я обязательно прочту какую-нибудь из ваших книг, Джек, — сказала Эйлин, усаживаясь за огромный обеденный стол. — Но расскажите, откуда вы? — бесхитростно спросила она.
— У меня квартира на Манхэттене, — ответил Джек.
— Я была в Нью-Йорке и на Манхэттене. Мы с Имоном посетили этот город на нашу двадцатую годовщину. Поездка была незабываемой… Но я имела в виду не это, Джек. Откуда вы родом? Где живет ваша семья? — ласковым материнским голосом обратилась к нему Эйлин.
Джек растерянно посмотрел на зеленоглазую женщину, которая с интересом дожидалась его ответа.
— Я… Ну, как вам сказать… — замялся он. — В общем, нет у меня родни. Я сам по себе.
— То есть, совершенно нет родных?! — изумилась мать Мел.
— Так сложилось, — пожал плечами Джек.
— Но, как такое могло произойти? — взволнованно спросила сердобольная женщина.
— Эйлин, прекрати нападать на гостя, — остановил ее супруг. — Почему он должен обо всем нам рассказывать?
— Простите меня, Имон прав… Я не должна лезть вам в душу, — извинилась Эйлин.
— Ничего страшного. Я не в обиде, — с облегчением выдохнул Джек.
— Джек, это замечательно, что ты выкроил время, чтобы прийти к нам. Я бы попросила тебя остаться на игру в шарады. Но если ты должен идти… — разочарованно проговорила Мел. — Может быть, все-таки останешься. Шарады — это ведь твой конек. Наверняка тебе удастся всех обыграть…
— Увы, Мел, не могу, — покачал головой Джек. — Поблагодари еще раз от моего имени своих родителей, — попросил он, снимая с вешалки пальто.
— Конечно, Джек… Я провожу тебя до ограды, — кивнула Мел, выходя вместе с ним.
По дороге Джек усмехнулся, и Мел вопросительно посмотрела на него.
— Я тут подумал… — произнес он, — насколько для меня это необычный опыт.
— О чем ты сейчас говоришь? — переспросила она.
— Семейный ужин, — пояснил Джек.
— Понятно…
— Послушай, худышка, — подчеркнуто бодро обратился он к девушке. — Нет желания поцеловать одинокого человека на счастье?
Мел охотно повернулась к нему и положила руки на плечи. Джек обнял ее за талию и склонился к губам.
— Счастливого Рождества, — прошептал он после долгого поцелуя.
— Счастливого Рождества, — отозвалась Мел.
— А теперь беги в дом, худышка, а то простудишься… И не забудь: завтра у нас рандеву на Елисейских полях.
— Хорошо, что не битва при Ватерлоо, — пошутила Мел и побежала в дом.
— Ваш билет недействителен, мадмуазель Рурк. Вот, пожалуйста, вам новый.
— Мне ничего об этом не известно, — озадаченно нахмурилась Кармел.
— Но это так. Вам в салон первого класса.
От этого сообщения Мел заметно повеселела.
Она не знала точно, кто позаботился об ее комфорте, хотя и догадывалась. Но инициатором замены билета была определенно не Жозефина Дансворт, которая сообщила ей за день до отбытия: «Я надеюсь, ты понимаешь, Мел, что тебя направили работать, а не шиковать. Поэтому советую свести свои расходы к минимуму».
Войдя в салон первого класса, она тотчас встретилась взглядом с Джеком.
— Привет! — радостно замахал он ей. — Давай сюда… Присоединяйся. Мел, познакомься с Аликой. Она специалист по PR-технологиям, работает на Торна в агентстве «Сумеречный всадник», — представил он Мел свою спутницу — молодую и элегантную женщину, возле которой Мел сразу почувствовала себя гадким утенком.
Ей неожиданно припомнилась ее шутка о битве при Ватерлоо.
— У меня был билет в эконом-класс. По какой причине мне заменили билет? — Мел на удивление удачно сумела сымитировать безразличие.