— Включите телевизор, — приказал Бад.
Тяжело дыша, он опустился на пододвинутый Гизбо стул. Седовласый сержант, ровесник капитана, взял со своего стола пульт и ткнул на нем кнопку, вытянув руку в сторону древнего ящика с кинескопом, пылившегося на тумбе в дальнем углу.
— Где звук? Прибавьте звук! — потребовал Джессап.
Сержант выполнил команду, и в дежурке зазвучал уверенный голос ведущего блок новостей. С каждым произнесенным словом напряжение в комнате росло. Бад не шевелился, окружавшие его люди слушали репортаж затаив дыхание. Иногда из — за стеклянной перегородки доносились шаги и слабые голоса, но звуки смолкали почти сразу. Впрочем, на них все равно никто не обращал внимания, взгляды присутствующих были прикованы к изображению на экране, где разворачивались главные события.
Спустя три минуты диктор объявил об окончании сообщения, но рекламной паузы не последовало, вновь начался тот же репортаж. Бад сидел с застывшим взглядом и не мог вымолвить ни слова. Происходящее казалось бредом сумасшедшего, но слова, сказанные ему Готье на прощание, обретали четкий смысл. Он вновь взглянул на экран, в следующий миг обзор заслонил вставший напротив Гизбо.
— Сэр! — Обеспокоенный лейтенант встряхнул Джессапа за плечо, заглядывая ему в лицо. — Сэр, вам звонят из Вашингтона.
Дежурный передал Гизбо трубку аппарата секретной связи, и лейтенант протянул ее капитану.
Поднявшись со стула, Бад не сразу понял, что на него смотрят несколько десятков взволнованных людей. Полицейские толпились в холле перед дежуркой. Все видели репортаж, последние ряды вполголоса разъясняли ситуацию вновь прибывшим. С улицы и с лестницы на первый этаж подтягивались разбуженные патрульные отдыхающей смены. Бад взглянул в окно. На плацу перед зданием уже строилась получившая оружие резервная группа — видимо, командир базы распорядился.
— Сэр, ответьте на звонок, — напомнил Гизбо.
Бад медленно взял трубку, качнул в руке, будто собирался бросить ее на рычаги громоздкого армейского аппарата спецсвязи, но все — таки поднес к уху:
— Слушаю. Капитан Джессап.
Заговоривший с ним министр внутренних дел сначала уточнил, слышал ли Бад сообщение по ТВ. Получив утвердительный ответ, он потребовал обеспечить закон и порядок на территории штата всеми имеющимися у полиции средствами. Велел согласовать план мероприятий с федеральными агентами, действующими сейчас в Нью — Йорке в рамках обеспечения национальной безопасности, и в конце разговора приказал немедленно передать агенту Арчеру незаконно задержанного независимого репортера, освещавшего утренние события вместе с другими журналистами в башне «Мемории».
— Кого? — неподдельно удивился Бад.
Министр молчал пару секунд, а потом назвал имя: Серж Гиллан. И тут Бада словно током ударило. О репортере знали только он и лейтенант Гизбо, доставивший Гиллана на базу. Министра вряд ли подкупила «Мемория», скорее его использовали втемную, как пресс, которым весьма просто раздавить начальника нью — йоркской полиции и разом решить возникшую проблему с журналистом. По сути, Гиллан не сообщил важных сведений, кроме того, что у Шелби был некий кейс, где, опять же возможно, лежали доказательства его невиновности. Но имя было названо, а значит…
Секунды таяли одна за другой, Бад никак не мог собраться с мыслями; он доверял Гизбо и десять минут назад собирался отправить лейтенанта на задание; он предупреждал подчиненного о последствиях и о том, что в департаменте завелся крот. Но в то, что Гизбо и есть этот самый крот, Бад верить не хотел.
— Да, — буркнул наконец капитан. — Да, я понял. — Вернул трубку дежурному и уперся невидящим взглядом в широкий пульт под стеклянной перегородкой.
— Сэр? — осторожно позвал Гизбо. — С вами все в порядке?
Джессап слышал его, но медлил. Слишком много было поставлено на карту, он напряженно думал: стоит ли продолжать или пустить все на самотек? В его практике были уже примеры, когда хорошие служаки не видели очевидного под носом. Он даже усмехнулся, потому что сам сейчас попал в схожую ситуацию. Разница была лишь в том, что Бад знал, на чьей он стороне. А Гизбо мог совершить предательство, сам того не ведая. Но теперь, когда факты вскрылись, деваться уже некуда — лейтенант на крючке. И у него два выхода: доиграть заведомо проигрышную партию или сдаться на милость победителя сразу.
Бад пригладил седые волосы, потер задубевшую от напряжения шею и замер на мгновение. А как быть с Арчером? Ведь министр отдал прямой приказ… Он обвел напряженным взглядом полицейских в холле, представил, как те не дают агентам забрать журналиста и между начальниками начинаются препирательства. Федералы и департамент никогда не жаловали друг друга, ведь для того и создавалась система сдержек и противовесов, конкуренция между спецслужбами: министерством внутренних дел и агентством национальной безопасности, ФБР и ЦРУ, армией и контрразведкой, — но не между ведомствами и «Меморией». Последний вариант — отдельный случай, похожий на разборку преступных группировок в послевоенное время.
— Лейтенант Гизбо, — твердо произнес Бад, глядя ему в глаза, — вы арестованы за предательство. Сдайте оружие и значок.
Все в дежурке удивленно уставились на начальника.
— Сержант, почему вы стоите? Вызовите конвой.
Джессап уже почти повернулся к лейтенанту Гизбо спиной, когда тот вдруг подался к тумбе с телевизором, выхватывая из поясной кобуры пистолет. Но полицейские и коренастый Салем отреагировали раньше — схватили предателя за руки, не дав взвести курок.
Бад спокойно вышел из дежурки. Наблюдавшая за происходящим через широкое окно толпа в холле мгновенно смолкла. Люди ждали объяснений. Капитан постоял, глядя на суровые лица сотрудников, и решил сделать что задумал. Решил пойти до конца, сказав подчиненным правду. У него не осталось сомнений, что в кейсе у Шелби были свидетельства против «Мемории». Похоже, корпорация рассчитывала заполучить их любыми средствами и уничтожить, но в момент вторжения в резервацию что — то пошло не так, как хотелось боссам «Мемории». Поэтому Гизбо пытался попасть за периметр как можно скорее, поэтому заказчики убийства Кэтлин Бейкер, используя связи в правительстве и полученную от лейтенанта информацию, решили отобрать журналиста у Бада и, вполне возможно, потом промыть Гиллану мозги, как поступили уже со свидетелями других происшествий, или устранить навсегда.
Он снова окинул взглядом холл: люди ждали. Пора переходить к решительным действиям, отдать приказы. Бад заговорил, эмоции захлестывали его, но он старался не торопиться, чтобы подчиненные услышали каждое слово, поняли суть происходящего, поверили ему. Через час возле офисов корпорации будет твориться что — то невообразимое, начнут выстраиваться гигантские очереди, как в канун «черной пятницы», когда жители городов, бросив все дела, устремляются на ночь глядя в магазины, чтобы попасть на распродажу товаров по сниженным ценам по окончании Дня Благодарения. Но разница заключалась в том, что товаром сейчас служили воспоминания. Такого развития событий Джессап не ожидал.