И все же она двигалась за нами.
То, что Почтарь называл Тихими туннелями, выглядело не очень приветливо. Мы несколько раз сворачивали, и с каждым поворотом вокруг становилось все неуютнее. По стенам тянулись дырявые трубы, свисали обрывки проводов. Часто туннели разветвлялись, дрезина проезжала по стрелкам, несколько раз Почтарь останавливал ее раньше, соскакивая, бежал вперед и сдвигал рычаг, чтобы перевести машину на другую ветку.
Трижды я замечал темные пласты плесени на стенах, но это был не некроз.
Все притихли, даже Почтарь перестал сопеть – эти места навевали какую–то угрюмую тоску. В конце концов, когда с появления крыс прошло уже много времени, Лука Стидич спросил:
– Сколько нам еще ехать, Почтарь?
– Не знаю, – отозвался тот. – Здесь путаные туннели совсем.
– Но мы не потерялись? – забеспокоилась Юна. – Ты хоть понимаешь, где мы находимся сейчас?
– Потерялись! – Монах был возмущен. – Под землей? Я никогда не теряюсь под землей, всегда знаю, в какую сторону… Верно едем, верно. И осталось недалеко.
– Но ты выглядишь каким–то озабоченным.
– Солярка, – просопел он и махнул на топливный бак. – Солярки может не хватить, а за нами вода идет… Стоп!
Заскрежетали тормоза, и дрезина остановилась в небольшом овальном зале без перрона, нанизанном на туннель, словно бусина на нить. Под железными шкафчиками у стен валялись ржавые инструменты и ветошь, на крюке висел вконец истлевший ватник, внизу стояли кирзовые сапоги с оплавленными голенищами.
– Что там? Чего встал? – Чак вскочил, нервно оглядываясь. Кажется, ему больше других не нравилось здесь. Если карлик так уж любит высоту и простор, как болтал на мосту через Разлом, то туннели на него и впрямь должны действовать угнетающе. Я, привыкший к полетам, к небу и далекому горизонту, под землей тоже чувствовал себя не слишком хорошо. Сердце иногда будто пугалось чего–то и начинало громко колотиться в груди, а еще перехватывало дыхание, как бывает, когда переводишь самолет в пикирование.
– Что это такое? Откуда? Откуда взялось? Этого не должно быть! – Почтарь, размахивая гарпунером, соскочил с дрезины и бросился вперед. Лука с Юной поднялись, я тоже, Чак забрался на рычаги и закачался на них, расставив кривые ножки. Я схватил его за шиворот, чтоб не упал.
Там, где рельсы втягивались в туннель, лежали камни.
– Это кто–то специально набросал, – сказал я, спрыгивая и шагая к завалу.
– Откуда ты знаешь, наемник? – спросила Юна.
После появления Луки Стидича она снова стала обращаться ко мне так. В Юне Гало словно боролись две личности: нормальная молодая девушка и дочь Тимерлана Гало, первая переговорщица Меха–Корпа. Пока мы двигались по Пустоши, она будто оттаяла, но когда появился жрец из Храма, девчонка, вспомнив о своей роли и важной миссии, опять стала холодной и официальной. Хорошо хоть не пытается больше покрикивать на меня, да и вообще приказывать.
Проходя мимо нее, я молча ткнул пальцем вверх. Лука Стидич пояснил:
– Ни в потолке, ни в стене над входом в туннель нет дыр. Эти камни не выпали оттуда.
Юна нахмурилась:
– Вы хотите сказать, кто–то намеренно преградил нам путь? Почтарь, ты слышишь? Кто это сделал?
Плеск и журчание воды становились все громче. Я подошел к монаху, присевшему на рельсе. Он сопел, как чайник на огне, разглядывая камни. Приподнял один, отбросил в сторону и сказал:
– Нет, не перед нами. Кто знал, что мы сюда свернем? Наверно, так просто завалили, на случай, вдруг кто появится.
– Но здесь же никто не бывает, кроме тебя, – возразила Юна. – Да и ты говорил, сюда почти не заезжаешь.
– Бывает, бывает. Всякие, кто старье ищет, машины древние, кабели из земли тянет на железо…
– Два сезона назад в Тихих туннелях пропала бригада старьевщиков, работавших на Храм, – произнес Лука Стидич.
Старьевщиков? Наверное, тут у этого слова другое значение. Решив позже расспросить об этом Юну, я поднял один камень, отбросил в сторону, но он ударился о закругленную стенку туннеля и скатился обратно к рельсе.
Звук воды стал еще громче. Подошедший Чак сказал:
– А ну дай хауду, человече.
– Зачем? – спросил я, отбрасывая другой камень, полегче, к шкафчикам.
– Так кто булыги эти растаскивать будет, я, что ли? Нет, я караулить стану. А у меня, окромя пары ножиков, ничего. И быстрее шевелитесь, вода сюда идет!
– Тогда залезь на дрезину и смотри на зал и на тот туннель. – Я передал ему оружие. – Почтарь, отдай Юне гарпунер. Юна, встань впереди, чтобы из этого туннеля никто не появился. Мы втроем разгребем завал.
Спорить никто не стал. Мы принялись растаскивать камни – приходилось относить их к шкафам, чтобы не скатывались обратно на рельсы. Движок дрезины тарахтел на холостых, зал постепенно наполнялся запахом солярки. Мерцала фара, наши тени тянулись по полу, ломаясь, заползали на стены, мы стучали камнями, пыхтели и напоминали, наверное, гномов, занятых какой–то таинственной подземной работой.
Юна, перебравшись через завал, встала в начале туннеля спиной к нам. В одной руке она держала пистолет с глушителем, который ей дал Лука, в другой гарпунер.
Чак выпрямился на задней лавке дрезины, подняв хауду к плечу.
– Вода! – сказал он, не оборачиваясь. – Вон она, быстрее вы там!
Никто не оглянулся. Оттаскивая к стене очередной камень, я услышал плеск совсем рядом. Вода растекалась по залу, журчала вокруг отколотых кусков бетона, медленно заполняла пространство между рельсами.
– Эй, монах, до какой высоты она может подняться? – спросил Чак.
– Откуда мне знать? – пропыхтел Почтарь. – Смотря какой напор да насколько в кратере уровень повысился… Может и до верха затопить, а может по колено остаться. А может и вообще схлынуть, если в нижние туннели пойдет… Там же они тоже есть, под нами.
– Слушайте, а может, нам движок пока вырубить, чтоб горючку не тратить? – предложил Чак.
– Фара погаснет, – возразил я.
– Так у нас фаеры есть…
– Больше нет, – отрезал Лука. – Заткнись. Просто надо быстрее расчистить завал.
Вода залила уже весь пол и потекла между камнями во второй туннель. Уровень ее медленно поднимался, небольшие волны набегали из прохода, через который мы въехали сюда.
Поднимая брызги, оскальзываясь и ругаясь, мы оттащили с рельс все крупные булыжники, которые приходилось носить по двое, и взялись за те, что поменьше. Гальку сбрасывали между гнилых шпал, остальное отшвыривали к шкафчикам.
– Куда ты собираешься вывести нас? – спросила Юна. – К тому же месту, что и раньше, где ждет ваш тепловоз?
– Нет, не выйдет, – засопел монах. – Тогда мы вдоль кратера ехали, по краешку, а сейчас прямиком к нему… Он же глубокий, туннели там порушены. Упремся в другой завал, да побольше этого, за которым уже дно кратера – куда дальше? Нет, раньше подняться надо будет. Я погляжу еще, куда нам теперь.