— Главное, сказать это громко; чтобы все-все услышали! — Томми набрал в грудь воздуху и гаркнул: — А ну, быра всем лечь на пол!
— Быра?
— Ага, так и надо говорить. Быра! И еще добавить: «Не то распрощаетесь с жизнью!» — Томми подумал немного и уточнил: — Но самым первым делом, конечно, надобно выпалить в потолок.
— Из чего выпалить-то?
— Ну, из пистоля, наверное… Или из ружья. А что, ты с голыми руками хотел банк грабить? Фигушки, не получится!
— Ружья дороги-ие! — разочарованно протянул Мослатый. — И пистолеты тоже.
— Я видел в витрине оружейной лавки по семь гю; правда, одноствольные… А коли краденые купить — наверное, еще дешевле выйдет.
— Кто тебе продаст-то?
— Кто-кто… Найду, ежли надо будет!
— Ага, разбежался! Ты сначала денег найди…
Зашуршала галька. Шайка встрепенулась; все готовы были чуть что дать деру — но это оказались свои. Двое мальчишек бодро съехали по косогору и юркнули под мост таща за ручки объемистый дорожный сундук. Остальные тотчас сгрудились вокруг. Кларисса изо всех сил вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть что-нибудь.
— Погоня была? — тревожно спросил Мослатый.
— Не… — хрипло дыша, выдавил один из мальчишек. — Он сам… С крыши дилижанса… Мы подхватили — и деру…
Отчаявшись увидеть что-либо из-за лохматых затылков, девочка присела на корточки. Принесенная вещь отчего-то показалась ей знакомой, и спустя несколько томительных мгновений память подсказала ответ.
— Не открывайте его! — выкрикнула Кларисса. — Томми, нет! Там ловушка!
Мальчишки на всякий случай отступили на шаг от добычи.
— Это еще кто? — удивился один из вновь прибывших.
— Новенькая, — пояснили ему. — Подружка Секунды.
— Слышь, новенькая! Ты чего там вякнула? Какая еще ловушка?
— Внутри этой штуки капкан. Он отобьет вам все руки, если полезете туда, так специально придумано…
— Откуда знаешь? — требовательно спросил Томми.
— Потому что этот сундук сделал мой отец. Я узнаю его работу, только он забивает такие гвоздики и соединяет доски на «ласточкин хвост».
— На что соединяет? — непонимающе нахмурился Томми, но Мослатый перебил его:
— А как тогда хозяева внутрь лазят?
Девочка опустилась на колени, внимательно рассматривая сундук. Атаназиус Квантикки мастерил порой весьма мудреные ловушки; но, как правило, секретные кнопки маскировались под гвозди или прятались в углубление ручки. Здесь ручками служили два толстых кожаных ремня по бокам, значит… Пальцы Клариссы пробежали по ряду декоративных бронзовых шляпок. Две соседних чуть заметно пружинили. Она с силой нажала на них. Внутри сундука что-то негромко щелкнуло. Девочка бесстрашно откинула крышку и вытащила первую попавшуюся вещь — ей оказалась аккуратно уложенная мужская сорочка.
— Вот, теперь можно… Мальчишки не заставили себя долго ждать. Спустя мгновение сундук опустел, рядом громоздилась куча тряпья.
— Музыкант даст за эти шмотки хорошую цену, — сказал кто-то.
— А ну, покажи ловушку! — потребовал Мослатый.
— Закрой крышку снова, — объяснила Кларисса. — Чувствуешь, надо немножко надавить? Слышал, как там щелкнуло? Теперь открой и сунь внутрь какую-нибудь палку подлиннее…
Мослатый подобрал заготовленный для костра обломок доски и ткнул в днище. Оглушительно лязгнуло, щепки брызнули во все стороны. Зубастые скобы выскочили из неприметных пазов и впились в гнилую деревяшку с такой силой, что перерубили ее напополам. Все вздрогнули. Мослатый круглыми глазами таращился на оставшийся у него обломок.
— Слышь, Чика, а ведь это ты первый потянулся… Прикинь, чего с рукой стало бы, а?
Чика энергично выругался.
— Отхватило бы напрочь…
— Я даже помню заказчика, это один капеллан… — похвалилась девочка. — Такой противный, весь в черном… Он специально настоял, чтобы отец сделал острые зубья.
— Ну, раз противный — значит, поделом ему! — ухмыльнулся Томми Секунда. — Слышьте, разбойнички! Принимаем Снежинку в нашу шайку?
Несогласных не было.
— Ну вот и славно! Снеж, протяни руку к огню и повторяй за мной…
— Эй! Нечестно! Надобно уколоть палец и капнуть в костер крови, иначе не считается! — вскинулся вдруг Люс.
— Она же девчонка! — укоризненно сказал Томми.
— Тили-тили-тесто, жених и невеста…
— Шнопак расквашу! — насупился мальчик.
Кларисса аккуратно вытянула из воротника булавку, зачем-то подышала на острие и, сморщившись, кольнула себя. Шайка завороженно следила, как на кончике ее пальца набухает вишневый шарик. Когда капля сорвалась и упала в костер, послышался общий вздох.
— А кое-кто забоялся, помнишь, Люс?? — Томми прямо-таки распирало от гордости за свою протеже. — Повторяй вслед за мной: ветром, что веет в небе… Землей, что лежит под ногами… Кровью, что повязала нас всех… Огнем, что согреет в тяжелый час… Клянусь быть верной братству уличных разбойников и выручать попавших в беду, отныне до самой смерти. И пускай дьявол утащит меня в ад живьем, если я предам кого-то из вас!
Девочка послушно вторила Томми; и после каждой произнесенной фразы меж лопаток отчего-то пробегал холодок. Да, это была игра… Но в то же время не совсем. Словно нечто невыразимо древнее проснулось на миг, внимая словам клятвы…
— Красиво загнул! — уважительно присвистнул Мослатый, когда обряд был завершен. — Каждый раз чего-нибудь новое выдумаешь… Артист! Ну а теперь давайте избавимся поскорее от всего этого барахла.
Шайка снялась с места.
— Стало быть, твой отец мастерит эти штуки? — спросил девочку Томми.
— Да, это его талант — делать капканы и ловушки. На зверя, на птицу, н-ну и…
— На людей? Должно быть, дела у него идут не очень. Представляю, каким надо быть чудиком, чтобы купить сундук с ловушкой, — чуть что, и сам останешься без рук!
— У папы почти всегда была работа… В основном заказывали те, кому приходится много путешествовать.
— Понятненько. Знаешь, с таким ремеслом рано или поздно наживешь себе врагов, — тут Томми понизил голос. — Я не удивляюсь, что за ним теперь охотятся убийцы!
Кларисса помрачнела. В одну из ночей, когда было особенно холодно и тоскливо, она рассказала мальчику свою историю; а тот поведал ей свою. Мать Томми умерла родами, отец последние несколько лет беспробудно пьянствовал. «Раньше с моим стариком было неплохо, особенно летом. Мы жили в большущей лодке с парусиновым тентом и целыми днями рыбачили или просто бездельничали на пару. Он, конечно, поколачивал меня иногда, но нечасто. А потом… Знаешь, хуже всего стало, когда ему черти начали мерещиться. Он тогда гонялся за мной с ножом, а однажды сильно полоснул. После этого я и удрал от него: вдруг еще зарежет во сне!» Маленький бродяга помолчал и спросил: «А каково это — когда у тебя есть мать?» — «Не знаю, — ответила Кларисса. — Отец всегда отмалчивался, когда я спрашивала его о маме, а сама я ее не помню… Наверное, она тоже умерла».