Малакар бросал взгляды на это темное место, сознание двигалось сквозь него. Шинд поддерживал связь, и Малакар внимательно всматривался в медиума, над которым сохранял контроль. Небеса, карты, миллионы страниц, лица, сцены, диаграммы. Это могло быть то, что не содержало смысла в слабоумном сознании создания, но это являлось местом, где каждый из его желтых глаз, западая, находил цель. Малакар продвигался осторожно.
Да, эта пушистая голова являлась целым хранилищем; и охотно поддавалась прочтению.
Затем, все вокруг зазвенело от чувств. Вдруг он оказался рядом с пятном боли и смертельного страха – только отчасти понимаемого и еще более ужасного в связи с этим – место, бурлящее кошмарами, где наполовину сформированные образы сжимаясь, корчась, сгорая, лопаясь, застывая, заполняли пространство и рвались. Что-то внутри его самого эхом отозвалось и передвинулось к подобному. Это был основной ужас подступающего противостоящего небытия, пробующего людей в любых обстоятельствах с отвратительными ощупывающими лапами воображения, добивающегося цели в последнем и недоступного пониманию, повторяющему его самого.
«Шинд! Вытащи меня!»
…И он стоял там снова, рядом с раковиной. Он опрокинул реторту, прополоскал ее.
«Опыт был важен?»
Он решил, что да.
«Я увеличу дозу компонента, очень мало содержащегося. Не разрешай ему чрезмерного напряжения.»
«Тебе нравится его память?»
«Черт возьми, ты прав, я поработаю, чтобы сохранить ее.»
«Хорошо. На оценку, что я дал тебе сделать, касающуюся его жизни, могло уйти несколько месяцев.»
«Я буду благоразумен в своих действиях. Расскажи мне больше о Морвине.»
«Он в опасности.»
«Разве мы нет?»
«Он вскоре совершит посадку и придет. Кажется, его разум охвачен страхом, которой ему внушили люди из места, что ты ненавидишь.»
«Вероятно. Он живет среди них.»
Он только взглянул на панораму своего мира.
Активизировал экраны, что показывали ему большую часть Земли буквально за несколько минут. Он закрыл их, потому что изменившаяся карта наскучила. Жизнь рядом с вулканом, просто потому что местоположение однажды что-то значило, приучила его к худшему, что могли показать экраны. Это еще имело какое-то значение для него, но он мало что мог сделать, чтобы изменить пейзаж. Теперь он следил за следом от корабля и наблюдал за появлением Морвина.
Настроив следящее устройство на человека, Малакар привел несколько систем оружия в боевое состояние.
Это смешно, решил он. Должен существовать кто-то, кому можно доверять.
Тем не менее, он наблюдал за продвижением Морвина к воротам; и следовал за ним плавшаром, что в мгновение ока мог все залить испепеляющей смертью.
Космически экипированная фигура остановилась и посмотрела вверх. Ломанные линии пересекали шар. Малакар стукнул по клавише вызова на своей массивной Консоли Оружия. Мигнул белый огонек, и он крутанул диск, принесший слова и помехи:
– Я уже здесь, чтобы сказать «хелло», сэр. Если хотите, чтобы я убрался, я уйду.
Он включил радиосеть.
– Нет. Входи. Это только старые меры предосторожности.
Но он отслеживал каждый шаг Морвина, вводя модель движения в свой боевой компьютер. Просвечивал его рентгеном, взвешивал, определял частоту ударов сердца, кровяное давление и электроэнцефалографические показатели. Он заложил эти данные в другой компьютер, который проанализировал их и передал боевому.
Отрицательный ответ, как он и ожидал.
«Шинд? Что ты читаешь?»
«Я скажу, что он остановился, только чтобы сказать „хелло, сэр“.»
«О'кей.»
Он открыл передние ворота своего форта и художник вошел.
Морвин вошел в массивный парадный холл. Сел на выдвинувшийся диван.
Раздевшись, Малакар шагнул в дымную пелену, что окутала и сомкнулась за ним. Продвинувшись к шкафу, он быстро оделся, спрятав только обычное личное оружие.
Затем Малакар переместился на первый уровень и вошел в главный холл своего форта.
– Хелло, – проговорил он. – Как ты?
Морвин улыбнулся.
– Хелло. Во что вы стреляли, когда я спускался, сэр?
– Духи.
– О. Попал в кого?
– Ни в кого – Жаль, что все земные виноградники мертвы, но у меня еще есть хороший запас их выжимки. Как ты насчет этого?
– Это было бы здорово.
Малакар подошел к винному бару, наполнил два бокала, передал один Морвину, который за ним последовал.
– Тост за твое здоровье. Потом обед.
– Благодарю.
Они чокнулись.
Он стоял. Он напрягался. Лучше. Много лучше. Он проверял свои руки, ноги. Существовали еще точки боли, спазматически сжимающие мускулы. Эти он массировал. Он почистил свою одежду. Он двигал головой из стороны в сторону.
Потом пересек ангар и выглянул наружу через грязное окно.
Удлиняющиеся тени. Снова конец дня.
Он засмеялся.
На мгновение печальное голубое лицо, казалось, проплыло перед подернутыми сном глазами.
– Извини, – сказал он; и затем двинулся, чтобы присесть на ящик, где будет ждать ночи.
Он чувствовал энергию, поющую в ранах и в новом болезненном повреждение ткани, которое появилось на тыльной части правой руки.
Это было хорошо.
Дейлинг из Диглы медитировал, как заказал, пока ждал сигнала, связанного с приливом колокола. С глазами, наполовину закрытыми, он кивнул: на своем балконе по настоящему не видишь океан, к которому он теперь обратился лицом.
К событию, для которого его готовили в священстве, он по настоящему не подготовился. Он никогда не слышал о подобном, но это было древней и запутанной верой там, где у него находилось его пастырство.
Было непостижимо, что событие не привлекло внимания Имен. Обычно молния являлась широко распространенным в галактике феноменом.
Но Имена странным образом безразличны к событиям их собственных гробниц. Главным образом носители имен только связывались друг с другом по поводу бегства из мира, в котором почти все из них преподавали.
Будет ли с его стороны наглостью подвергнуть обследованию одного из Тридцати одного, Кто Жил?