— Что бы вы понимали, новое поколение! ИЦиГ — это вам не баран чихнул, это Институт Цитологии и Генетики. Карапет там работал раньше. Генетиком был. Учёным с мировым именем.
— С мировым именем Карапет? — с иронией спросил Володя.
Про эцих с гвоздями он даже спрашивать не стал: и так ясно, что какая-то гадость.
Бандикут и Бордер уставились на него так, что ему срочно захотелось стать невидимым, а ещё лучше — вообще не рождаться на свет.
— Карапетян его фамилия. Была, — сухо пояснил лысый. — Ну, будем.
Дальше сталкеры пили вообще без тостов и без разговоров, закусывали консервами, громко чавкая и не обращая никакого внимания на продолжавшего стоять военврача. Помаявшись и побродив туда-сюда с пару минут, он сел в уголке на корточки и принялся ждать, чем закончатся поминки.
Ожидание приятным не было. А ну как эти упыри, обидевшись за своего генетика, надумают что-нибудь учинить с военным врачом, лейтенантом Владимиром Рождественским? Вдруг решат, что он никуда не годен, как решали до этого все окружающие — начиная от учителей и заканчивая его собственным отцом?…
Володя затосковал. Всю жизнь ему приходится доказывать всему миру, что он не верблюд. И всю жизнь он вляпывается в ситуации, в которых ему неизбежно приходится это делать. Может, нужно что-то изменить в себе? Почему все люди, попадающиеся ему на жизненном пути, даже такие ублюдочные типы, как этот карлик Бандикут, ведут себя так, словно на лбу у Володи Рождественского написано: «Я лох, пни меня посильнее»?
Выпив ещё спирта и окончательно насытившись, Бордер вытер руки о полосатый матрас и, вопреки опасениям Володи, вполне миролюбивым тоном сказал:
— Ну-ка, военный, расскажи нам ещё про украденную девку. Думаю, Бандикуту будет интересно, чего я с тобой нянчусь, а не пустил сразу на мясную похлебку.
Делать было нечего, Володя снова подробно пересказал историю о прогулочном теплоходе и пропавшей дочери председателя Совета Федерации. Затем озвучил своё предложение, сделанное Бордеру и покойному ныне Карапету.
Сталкеры внимательно выслушали лейтенанта, после чего переглянулись, и Бандикут сказал:
— А чего, толково говорит доктор-врач.
Лысый невесело усмехнулся:
— Видать, в самом деле сильно он тебя по башке треснул. То есть я понимаю, что теоретически с этой истории можно нарубить бабла. Но где ты будешь эту девку искать? Зона — она ведь большая.
— Да нет, я серьёзно, — сказал Бандикут, сверкая маленькими бесцветными глазками. — Фигня в том, что я примерно представляю, куда они девку утащили вместе со всеми этими идиотами с теплохода.
— А почему вы не сказали подполковнику, когда он вас спросил? — вскинулся Володя. — Мы же могли их спасти! Мы…
— Вы свою задницу спасти не смогли. О чём вообще базар, доктор-врач?
— То есть Гончар в самом деле навернулся? — уточнил Бордер.
— Там вся группа навернулась, — скривился Бандикут. — Чего они в катакомбы полезли, не понимаю. Вроде не дураки, серьёзные мужики… ну, разве вот кроме этого недоразумения… Да, и вот ещё что, — теперь маленький сталкер обращался к Рождественскому. — Ты заканчивай мне тут выкать, доктор-врач. Дома у себя выкай, когда вернёшься. А то ещё по имени-отчеству звать начнёшь или честь отдавать.
— А как твоё имя-отчество, кстати? — ехидно спросил Бордер. — Сам-то не забыл, корявый?
— Сам я много чего помню, — солидно отвечал Бандикут, продолжая пристально смотреть на военврача. Лицо злого коротышки неожиданно сделалось печальным и задумчивым. — Что надо, то помню… А что не надо — забыл давно. Порядок такой.
— Ну и ладно, — неожиданно миролюбиво поставил Бордер точку в этом странном монологе. — Ты лучше рассказывай давай, что знаешь про украденную девку, раз уж начал.
— Ты что, лысый? — выпучил глаза маленький сталкер. — Ты вообще чего спрашиваешь, сам-то хоть понял, а? То есть я тебе сейчас тут всё изображаю в изящных позах и жестах, а потом ты шмаляешь мне в голову своими волшебными искорками и идёшь снимать пенки? А вот этого не хочешь ли? — Подтянув поближе к себе армган, свободной от оружия рукой Бандикут сделал неприличный жест. — Ты мне, Бордер, не верти. Я буду выдавать информацию по мере надобности, и ни минутой раньше. И по крупицам. Ты меня знаешь.
Лысый встал и развёл руками. Полы длинного дырявого плаща взлетели, словно крылья, и опали.
— Как скажешь. По мере надобности так по мере надобности. И по крупицам. Мне главное, чтобы ты не врал. Сбрешешь — уж соображу как-нибудь, запомни.
— Вот это правильно, — вдруг успокоился Бандикут, болезненно откашлялся и поинтересовался: — А кто там в книжной лавке металлолома-то накрошил? Я краем глаза видел пару дохлых железяк. Ты, что ли, доктор врач?
— Ага, он, — хмыкнул энергик и снова сел на матрас. — Его эти два ведра на ножках потрошить собирались, когда мы подошли. Совсем зелёный. Чёрт-те кого уже вояки в Зону засылают… Не идут к ним, что ли, нормальные мужики?
Володя решил, что сейчас не лучший момент демонстрировать обиду, но вставил:
— Я только что из академии. Просто не было другого врача, чтобы с группой послать.
Лысый смерил Володю неодобрительным взглядом:
— Понаберут по объявлению…
Бандикут почесался, покашлял и предложил:
— Может, вздремнём? Дело к ночи, коридор я завалил…
— А как мы назад-то вылезем, кстати? — озабоченно спросил Бордер.
— У меня ходов тут — немеряно. Несколько лет строил. Один завалил — другие остались. В Зоне под землёй спокойнее, чем снаружи… Вернее, пока спокойнее. Что-то чугунки под землю полезли, всё им неймётся. Лады, спать пора.
Поделив матрасы, сталкеры опять вспомнили о лейтенанте, продолжавшем смирно сидеть в уголке. Вернее, он сам о себе напомнил, осторожно сказав:
— Мне бы по нужде… Где тут можно?
— Везде, — зевнув, произнёс Бандикут. — Вон, вышел в коридор и гадь себе без проблем у стеночки. Хотя стоп, у тебя же в скафандре для этих дел специальный мешок есть или типа того. Чего голову морочишь? Под себя и ходи, чё.
— Вы… Ты про систему регенерации? Там боксы менять надо, ну и… я подумал, что лучше оставить их на дорогу…
— Верно рассуждаешь, нечего регенератор запакощивать до поры, — со знанием дела согласился Бандикут. — Есть у тебя всё-таки ложка мозгов, а то я уж сомневался. Ладно, иди гадь, только не под самой дверью.
— Не сбежит военный? — ленивым тоном поинтересовался лысый.
— Куда ещё он сбежит? Главный коридор засыпан, а в остальных он запутается, так и помрёт в лабиринте. Ради всего святого, Монтрезор!
Бордер насмешливо хмыкнул.
Володя, отодвинув в сторону им же сорванную с петель дверь, вышел в коридор. Подсвечивая фонариком, убедился, что маленький сталкер не соврал и сам активно использует доступные окрестности как санузел. Долго возился с застежками скафандра, а потом, сидя орлом у полуосыпавшейся кафельной стенки, подумал: а может, в самом деле попытаться удрать? Ни Бандикут, ни тем более лысый Бордер ему совершенно не нравились. Во-первых, это были отъявленные преступники. Жестокие, хитрые, беспринципные и бесчестные. Во-вторых, они явно многое скрывали. Бандикут сначала сыпал блатным жаргоном и каким-то дядей Стёпой Ментом, а тут вдруг мимоходом Эдгара По процитировал… Бордер тоже не лыком шит, явно понял суть цитаты.