Железный доктор | Страница: 30

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

— Ладно, кончай ныть. Что там за история с группой Гончара?

— Давай я расскажу, — предложил Бандикут, к пиву, как ни странно, не притронувшийся.

Володя, рассеянно прихлебывая пенистую жидкость, выслушал в принципе правдивый рассказ коротышки. Разумеется, о цели их путешествия Бандикут не обмолвился ни словом, как и о пропавшей дочери председателя Совета Федерации.

Растаман помалкивал, иногда качая головой, а по окончании рассказа уточнил:

— Точно всех вояк завалили?

— Ну, слушай, там такое мясо было понакидано… — покачал головой Бандикут. — Что мне, всю эту расчленёнку собрать и пересчитать надо было?

— Что-то нечисто тут. — Растаман скептически поморщился. — А про теплоход интересно, хорошо, что рассказал. Я-то сижу тут у себя в бункере, как сыч, не слыхал даже… И Карапета жаль, говорил я ему — бросай свои ходки за хабаром собачьим, иди ко мне, хорошая работа есть. Не послушался Карапет, и вот результат… — Толстяк тяжело вздохнул, жировые складки на его щеках вздулись и опали, словно у жабы. — Но вы-то куда чапаете? И зачем вояку за собой тащите, пусть он даже и доктор?

— Есть у нас кое-какие планы, — уклончиво сказал Бандикут. — Фишка в том, сало, что нам нужны твои профессиональные услуги. Ты ж мне должен кой-чего, если не забыл.

— Забудешь с тобой, как же… Чего конкретно надо?

— А вот доктора-врача посмотреть. У него импланты свеженькие, армейский комплект. Надо бы перенастроить, как ты умеешь. Или снять и поменять на толковые.

— Эй, эй! — воспротивился Володя, поспешно поставив банку на столик. — Я не хочу!

— Тебя не спрашивают, — безжалостно отрезал Бандикут. — Сейчас от них толку никакого почти, а Растаман тебя протестирует и сделает так, как лучше. Не ссы, кабы мы тебя привалить хотели, стоило бы нам тащиться в такую даль… Что, сало, займёшься доктором?

— Займусь, отчего ж не заняться. Сейчас, я скоро, — хмуро сказал Растаман и утащился в соседнюю комнату, где принялся чем-то греметь и стучать. Грохнуло разбитое стекло, толстяк выругался.

Володю слегка затрясло. Что делать? Чего они ему напихают? И ведь не вскочишь и не убежишь… Нашли себе игрушку, сволочи…

Бордер тем временем поинтересовался у коллеги:

— Ты пиво-то чего не пьёшь?

— Не любил никогда баночное. Жизни в нём нету, лысая башка. То ли дело взять разливного светлого… Нальёшь в бокальчик по стеночке, тараньку порежешь… Икорка янтарная, сладкая, на солнышке светится… Или пузырик плавательный. Многие выбрасывают, а пузырик — это же цимес! Его на спичке чуток обжарить — и в рот. Прожевать — и пивка… А можно и прицепчик, граммов сто пятьдесят. Но не в пиво лить, в пиво — это быдлячество. Надобно эти сто пятьдесят просто махнуть перед пивом, а потом пивко идёт вообще как в сухой песок. Помню, взяли мы как-то с мужиками по пять литров алтайского, поехали… — Бандикут внезапно осёкся, губы его задрожали. Взяв свою банку, он молча сунул её лысому.

— Может, всё-таки не надо? — по-детски спросил Володя. — Я про импланты. Мне и так хорошо…

— Да ничего тебе не будет, — отмахнулся Бордер, откупоривая полученную банку. — Станешь, как я, файерболами кидаться, чем плохо? Или по своей основной специальности пойдёшь, биоником. Тест покажет.

— Да я не хочу! — Володя вскочил и заорал: — Что вы мной вертите, как марионеткой?! Сидят тут, ж-жабы… Короче, или вы ко мне по-человечески будете относиться, или я никуда с вами не иду! Стреляйте, чёрт с вами!

Махнув рукой, военврач сел, схватил пиво, решительно отхлебнул и подавился. Бандикут, выслушавший эту краткую, но эмоциональную тираду, раскрыв рот, услужливо постучал лейтенанта по спине.

— Охренеть, — заключил коротышка. — Даёшь ты копоти, доктор-врач!

— Никто тебя стрелять не станет. Поставят нормальные импланты, твои копеечные вынут, с ними в Зоне долго не протянешь, — скучающе разъяснил Бордер, приканчивая пиво коротышки.

— Нормальные — это оплавленные?! — встопорщился военврач.

— Нормальные — это нормальные. Наше предприятие займёт неопределённое количество времени, военный. А ты нам живой нужен.

— Но я же… Я же стану как вы! — упавшим голосом пробормотал Володя. — Я же потом… Ведь из Зоны нельзя выйти, когда импланты?

— Можно, можно, — ласково успокоил лысый. — Мы ж не сталтеха из тебя делаем, прости Господи. Всё вставляется и вынимается.

— Входит и выходит, — непонятно добавил Бандикут и заржал.

— Чего вы тут разорались? — Из-за двери высунулся Растаман. — Иди сюда, вояка. Снимай скафандр, клади вон в угол.

Лейтенант обречённо разоблачился и вошёл в комнату, оказавшуюся чем-то вроде операционной. Посередине стояло гинекологическое кресло, опутанное проводами, помигивали огоньками какие-то приборы, под потолком жужжал вентилятор.

— Ложись в кресло, — сухо велел Растаман. В руке у него был уже знакомый безыгольный инъектор.

— Ты что? Оно же вон чего… женское… — растерялся Володя. — Ты куда мне вообще чего вставлять собрался?!

— Другого нету, а для работы и такое годится. Найдёшь операционный стол или хотя бы стоматологическое кресло — тащи, хорошо заплачу. А пока — что есть, тем и пользуюсь. Залезай уже, лейтенант. Какая тебе разница? Аборт не сделаю, не бойся.

Понимая, до чего нелепо выглядит, Рождественский вскарабкался в кресло и устроился там с максимальным неудобством. Растаман возился с инструментом, пошипел им, цвиркнул струйкой прозрачной жидкости.

— Обезболивающее, — пояснил он, перехватив взгляд военврача.

— Что именно?

— Серволин.

— Его же не используют уж лет десять как!

— Слушай, я же сказал: другого нету, а для работы и такое годится, — беззлобно повторил Растаман. Волосатое брюхо, свисавшее из-под футболки, шевелилось, словно жило своей собственной жизнью.

— Нет, так не пойдёт, — решительно воспротивился лейтенант. — Пиво, значит, свежее, а обезболивающему сто лет в обед? Не-е… У меня есть нормальное обезболивающее, штатное.

— Коли своё, мне какая разница, — равнодушно пожал плечами толстопузый лекарь.

Володя неуклюже слез со своего насеста, вернулся к бронескафандру и нашёл в аптечке обезболивающее.

— В плечо коли, — распорядился Растаман. — Эстет!

Лёгкий укол, чувство сильного холода… Через полминуты сработает, прикинул Рождественский и вернулся на кресло. Растаман терпеливо ждал, отложив инъектор и распутывая провода с датчиками.

— Объясняю суть происходящего, — сказал он, пощёлкав тумблером на квадратной панели с двумя круглыми циферблатами. Стрелки крутанулись, что-то затикало. Аппаратура выглядела беспросветно самопальной, каковой, скорее всего, и являлась. — Сейчас я проведу тест на предрасположенность — чтобы с бухты-барахты не влепить тебе абы какой имплант. С такой методикой многие не согласны, но я работаю как привык.