Нет, панихиду устраивать никто не собирался. Бандикут повёл свой маленький отряд дальше, и довольно скоро они добрели до знакомой остановки. Скелеты, как и прежде, сидели себе под дождём, крупные капли барабанили по бренным останкам сталкеров и пивного ларька.
— Висит тут, сволочь, раздражает, — злобно заявил Бандикут, одним движением сорвав вывеску «Живое пиво». — Давайте решать, лишенцы, как дальше идём. Под землю уходим или же поверху. Под землёй спокойнее, поверху полегче.
— Ты можешь сказать хотя бы, куда мы идём-то? — со вздохом спросил Бордер.
— Могу, — согласился Бандикут, отшвыривая несчастную вывеску далеко в руины. — В Ботанический сад.
«Крупнейшее ботаническое научно-исследовательское учреждение на территории Азиатской России — Центральный сибирский ботанический сад СО РАН — популярное место отдыха горожан и гостей города, входящее в тройку мест Новосибирска, которые посещаются чаще всего.
Находится рядом с Академгородком, занимая площадь более ста гектаров. Включает в себя главный лабораторный и экспериментально-производственный корпуса, множество оранжерей и теплиц, различные технические и производственные помещения.
Долгое время Ботанический сад располагался в Заельцовском районе Новосибирска, где включал в себя дендрарий, георгинарий, экспозиции травянистых растений. С 1964 года для дальнейшего развития научных исследований, а также улучшения состояния лесопосадок Новосибирского научного центра Центральный сибирский ботанический сад переехал в Академгородок.
Коллекции и экспозиции растений Ботсада в настоящее время превышают четырнадцать тысяч видов, включая более трёх тысяч экзотических для Сибири растений из тропиков и субтропиков, а также более ста видов редких растений, занесённых в Красную книгу.
Ботанический сад ведёт активную научную и просветительскую работу, проводит различного рода научные конференции. При нём действует множество научных организаций.
При этом Ботсад остаётся и любимым местом отдыха как для жителей Академгородка, так и для остальных новосибирцев и гостей города, чьё внимание привлекают не только редкие и экзотические растения в оранжереях, но и расположенные на открытом воздухе Каменистая горка, Сад непрерывного цветения, Бонсай, пруд на речке Зырянке и т.д.
Летом здесь нередко можно встретить велосипедистов, зимой — лыжников. Особо удачливые жители Академгородка ухитряются даже собирать на территории сада грибы».
Рождественский с недоумением закрыл потрёпанную цветную брошюру и вернул Бандикуту, который спрятал её в карман.
— Ничего не понимаю, — честно признался он. — Ну, цветы там, озеро, велосипедные прогулки. Грибы… Тоже ползают, что ли?
— А чёрт их знает, доктор-врач. Может, и ползают. Тут дело в другом. В прошлом веке до шестьдесят четвёртого года ботанический сад был совсем в другом месте. А потом его перенесли сюда. А перенесли потому, что до шестьдесят четвёртого года строили подземный городок. И потом над этим городком разбили пресловутый сад, чтобы чёрта с два кто-нибудь догадался, что там за хрень под ногами у этих лыжников и велосипедистов.
— А ты откуда знаешь?
— Работал я там, — коротко сообщил Бандикут. — Не стану рассказывать, что там в городке делали, к тому же в сорок шестом его закрыли окончательно. Точнее, законсервировали. С тех пор я там не был, но ходы-выходы знаю.
— Это хорошо, но с какого перепугу нам именно туда тащиться? — раздражённым тоном спросил Бордер. Они как раз спускались по довольно крутому склону среди засохших и частично поваленных деревьев, то и дело поскальзываясь на мокрой глине. Когда-то здесь была проложена асфальтовая дорога, но её давно размыло, остались лишь бесформенные островки твёрдого. По левую руку тянулись изъеденные коррозией и поросшие металлокустарником трубы — очевидно, старая теплотрасса. Жилая часть Академгородка давно осталась позади, и с тех пор их никто не тревожил, только далеко на севере пролетел дракон, вполне вероятно, тот же самый, что шутки ради спас их во время стычки с Орденом. Следующая встреча с летучей гадиной могла оказаться вовсе не такой приятной, поэтому они на всякий случай спрятались и переждали в канаве.
Бандикут о чём-то задумался и пропустил вопрос энергика. Тот повторил:
— Эй! Так зачем нам в городок твой?
— Ты про что, лысый? — очнулся Бандикут.
— Чёрт, ну и клинит тебя… Что мы забыли в твоём секретном городке, говорю?
— Я слыхал, что именно там наники проводят опыты над людьми. От человека, которому я в этом плане по ряду причин доверяю железно. В плане информации то есть.
— И что это за человек? — поинтересовался Володя.
— А человек этот тебе вполне известен, доктор-врач, — сказал Бандикут, мрачно поблескивая глазками. — Звать его подполковник Гончаренко, он же — Гончар.
* * *
Марина Сухомлина открыла глаза и увидела труп.
Она не закричала лишь потому, что не могла этого сделать — рот закрывало нечто вроде загубника для акваланга, прикреплённого к гофрированной резиновой трубке. Вместо крика получилось мучительное мычание, а вытащить изо рта загубник тоже не получалось, потому что руки были зафиксированы чем-то вроде зажимов.
Марина была девушкой умной и быстро сообразила, что дёргаться и вопить в данном случае бесполезно. Чтобы успокоиться, она закрыла глаза и попыталась сообразить, что последнее она помнит.
Теплоход «Виктор Толоконский». Она гуляет по палубе, следом таскается Тимур, личный телохранитель, без которого папа никуда её не отпускает. Марина бродит туда-сюда с одним и тем же бокалом вина, потому что второй ей не позволит взять тот же Тимур: «Марина Сергеевна, вы же знаете, Сергей Иннокентьевич разрешает только три бокала вина в день: один в обед, два за ужином». Потом поднимается на капитанский мостик, на мостике — смешной толстый дядька, суровый такой… Они ещё говорили про то, что к Барьеру подходить не опасно, если не слишком близко, и что на острове Тайвань в самом деле живут ползучие грибы. Хотя в грибы она так и не поверила…
Потом она спустилась. Кто-то из пассажиров увидел в воде что-то металлическое, потом… Потом теплоход за что-то зацепился… Она, кажется, начала звонить отцу… Дозвонилась? Или не успела дозвониться?…
Может, их спасли и она в больнице?
Марина снова открыла глаза. Труп никуда не делся — метрах в двух от неё он плавал в прозрачном чане с зеленоватым раствором. Голый мужчина лет тридцати, с заметным брюшком, опутанный разноцветными проводами… Вроде незнакомый. Тоже из пассажиров «Толоконского»?
Марина повернула голову. Справа была стена, выложенная белым кафелем, сверху — низкий потолок, выкрашенный почему-то в салатовый цвет. Чан с мертвецом стоял возле точно такой же стены, далее комната изгибалась буквой «Г». Что там за углом?
Она попробовала подняться на локтях, но ничего не получилось — запястья прикованы пластиковыми зажимами, чуть выше груди тело фиксирует такая же пластиковая лента. Ноги тоже обездвижены. Вместо привычной одежды, в которой Марина была на теплоходе — бесформенный балахон…