Мастер-сержант ползком обогнул ангар, внутри которого монотонно гудело и равномерно билось о толстые стены что-то живое и огромное, и вжался в грунт, едва не выругавшись от досады, когда увидел, что гибкие тени фелиноидов по-прежнему лениво перемещаются с внутренней стороны самшитового забора.
Купер не уставал твердить ограм своего подразделения, что противника ни в коем случае нельзя недооценивать. Однако переоценка вражеских возможностей оказалась такой же губительной. Фред привык исходить из того, что враг умен, предельно дисциплинирован и действует наиболее рациональным образом. Если бы мастер-сержант охранял базу сам, то как минимум одна пума уже разыскивала бы в лесу того, кто потревожил покой этих боевых биоморфов. Но пираты, видимо, привыкли к тому, что их старая техника порой сбоит и беспокоится без причины, поэтому оба фелиноида все еще были здесь, по эту сторону самшитовой стены. Укротители просто не обратили внимания на их странное поведение и не стали высылать их по следам рядового Розен. Тупая абордажная команда, которую более солидные бандиты наняли за гроши нести службу на ракетной базе, неумелые бывшие фермеры и биотехники – алкоголики, трусы и рвань.
Это означало, что Лара Розен до сих пор жива, и это не могло не радовать. Но это означало также, что миссия провалена окончательно. Если бы мастер-сержант подозревал о таком разгильдяйстве арагонцев, он, разумеется, все-таки обстрелял бы фелиноидов из-за ограды, а не полез к ним в лапы. Теперь же выходило, что он сам себя загнал в ловушку: если он откроет огонь прямо из-за ангара, то свирепые биоморфы молниеносно обнаружат и прикончат его, а вот Ларе это уже ничем не поможет, потому что он уже не сумеет отвлекать их достаточно долго, чтобы она смогла без помех подкрасться к челноку.
Надо было срочно отступать, пока дыра в ограждении не затянулась. Но из соседнего барака, пошатываясь, выбрались трое арагонцев, и Фреду пришлось снова вжаться в грунт. Трава вокруг него негромко шипела и корчилась. До врагов было рукой подать – не больше десяти метров.
– Моцарт, кизлода! В чем дело? – строго крикнул один из пиратов, низкорослый и грузный модификант, варварски мешая имперский язык с уродливым местным диалектом. Глаза у него светились в темноте, как у кошки, а голову украшала пара козлиных рогов – украшение, на вкус мастер-сержанта, сомнительное, чтобы ради него портить свой геном, но у местных были свои понятия о красоте и плате за нее. – Вафнити акел совсем? Какого халабаса у вас тут творится?
– А биарсаг его знает! – ответил один из часовых, судя по форме уродливого черепа, сенситив. – Кошки чего-то крезах. На ограждение кидаются, как питфозап.
– Хорошо хоть не на нас… – пробурчал второй. – Кизлода! Не доверяю я этим имперским швантаф. Может, инклюзе их в загон до утра?
– Эй, какого халабаса! – возмутился старший. – Они явно кого-то почуяли!
– Кого они тут могут почуять, Лече? Разве что хрюмфтика какого в лесу…
– Тогда силенутф их, чтобы не вопили! – отрезал рогатый Лече. – И давайте не нажирайтесь. Вдруг кто из имперских муяврий уцелел? Бродят в окрестностях…
– Да кто там мог уцелеть, в такой пыхме? – отмахнулся Моцарт. – Ну, хочешь, я еще Бяку выгоню для душевного силенси? Она, если что, и кошкам сможет шкуру фоербат. Если будут сильно фохче.
– Салида! – одобрил старшой. – Выгоняй. Своя креата всегда надежнее…
«Надежнее, надежнее твоя креата, – нетерпеливо думал Фред. – Вы, главное, кошек загоните, ублюдки… А с вашей Бякой мы как-нибудь справимся, что бы это ни было».
Но часовые загонять пум не стали. Вместо этого долговязый Моцарт вывел из загона совершенно доисторического двуногого голенастого тетроида ростом с человека. Подобным тварям, как с первого взгляда определил Купер, самое место в армейском музее, а еще лучше в палеонтологическом. Примитивная ходилка с плазменной биопушкой среднего калибра вместо башки, тупая и неповоротливая, окончательно снята с вооружения имперских войск лет сто назад как минимум. Если вообще когда-то находилась на вооружении – не исключено, что это местное корявое ноу-хау. Такую из бластера с пятидесяти метров завалить – проще, чем высморкаться. Да и из зубомета вполне можно попробовать. Смех, а не техника.
Ходилка выбралась на освещенное место, осторожно переставляя страусиные ноги, остановилась и начала деловито водить пушкой из стороны в сторону. Пумы перестали кидаться на ограждение и подозрительно уставились на диковинное существо. Купер затаился в тени ангара, изо всех сил надеясь на чудо. В принципе, с точки зрения имперских биоморфов, снабженных набором изначально прошитых в нейросистеме безусловных рефлексов, ходилка была вражеским комбатантом. Со всеми вытекающими последствиями…
Однако кидаться на незнакомую биомашину, вопреки ожиданиям Фреда, бывшие имперские морфы не стали. Они подошли к тетроиду, осторожно его обнюхали и снова вернулись к ограждению, пытаясь разглядеть через плотное переплетение шипастых ветвей, что происходит снаружи. Проклятый Моцарт надежно держал их на ментальном поводке.
Грузный рогатый Лече с двумя собутыльниками, перекурив на крыльце, снова скрылся в бараке. Часовые немедленно вернулись к своему пиву. Дыры в ограждении, которая стремительно затягивалась молодыми самшитовыми побегами, в полумраке никто не заметил. Выждав для верности еще секунд пятнадцать, Купер пополз вдоль ангара, стараясь держаться в тени. Преодолеть пространство до челнока одним рывком нечего было и думать. Заметят все – и псевдопумы, и ходилка, и часовые. Разработанный план по угону жука медленно погружался в пучину небытия, как подбитый биоторпедой грузовой ихтиоид.
Внезапно пумы синхронно взвыли и яростно заметались вдоль ограждения – еще энергичнее, чем раньше.
– Буча, есть нарушитель! – заорал Моцарт, кинув взгляд на портативный сканер, который обвил длинным хвостом его левое запястье. – Полундра! Вон там, правее!..
– Полундра! – завопил Буча, размахивая стрекалом. – Эй, полундра!
Спущенные с невидимого поводка пумы кинулись к растительной стене, и та услужливо раздвинулась перед ними. Едва ли рядовой Розен настолько потеряла голову, что поперла напролом: ясно было, что она тоже действует по ситуации, но каким был ее новый план, знал только Зодчий Вселенной. Неужели она увидела, что Купер уже внутри базы, и, сообразив, что теперь поддержка нужна ему, решила отвлечь пиратов на себя, чтобы он мог без помех угнать челнок?..
Колючее ограждение сомкнулось за спинами пум, и из леса донеслось их торжествующее завывание.
«Вот теперь Ларе конец», – отстраненно подумал Купер, стараясь не выпускать на волю мечущиеся эмоции. Это сейчас было совсем ни к чему. Он отдаст должное ее светлой памяти потом, когда миссия будет выполнена. В конце концов, каждый из них с момента поступления в Легион был готов к такому исходу. Война…
– Полундра!!! – продолжал надсаживаться часовой.
Отреагировав с небольшим запозданием, ходилка принялась молотить плазмой в лес прямо сквозь ограду, куда – непонятно. Вполне возможно, что и наугад. Опаленные дыры в самшитовой стене, проделанные ее выстрелами, зарастали на глазах, по базе пополз едкий белый дым. Из жилого барака с проклятиями выскакивали арагонцы – двое бросились к загону, выпускать морфов, а остальные, судя по всему, просто желали посмотреть, что случилось, потому что они беспорядочно рассыпались по освещенной территории. Оружие имелось не у всех. Ходилка перестала палить в пространство так же внезапно, как и начала, и страусиной походкой двинулась в сторону посадочной площадки.