– Верно, – кивнул Таенн.
– И мир Мадженты строит станции для контролирующей системы Индиго?!
– Конечно, – кивнул Леон. – А корабли Сэфес выращиваются в Индиго для Мадженты. И только так. Искин, связь уже установлена?
– Какая связь?! Они меня сейчас разберут на хрен! – завопил тот.
Тут же в зал управления ворвался целый каскад голосов.
– Ой, смотри-ка, и впрямь секторальная…
– А старая какая!.. Сколько ж ей лет?
– Может, сначала все-таки протестируем?
– Откуда она тут вообще взялась?
– …да нет, не наша, как такое возможно?
– Квиэн-ро! Квиэн-ро, ты меня слышишь? Выведи три сегментарника из девятой зоны, надо этот антиквариат хотя бы обследовать перед демонтажем…
– Интересно, а там искин еще жив?
– С такими-то повреждениями? Во имя Ра, я тебя умоляю, какой искин! Не думаю…
Таенн сориентировался первым. Он вскочил на ноги и что есть силы заорал:
– Это секторальная станция! Отставить демонтаж! На борту люди!
Хор голосов мгновенно смолк.
– Э-э-э… простите? – вежливо спросил кто-то. – На борту… что?!
– Уф… – выдохнул Таенн. – Не трогайте нас, пожалуйста. На борту люди, станция исправна и…
– Нонсенс, – ошарашенно произнес женский голос. – Квиэн-ро, отводи сегментарные. Барды – тут? Как это вообще получилось? Постойте, да у вас даже приписки к этой галактике нет!
– Мы вам все расскажем. Только, если можно, не надо нас разбирать, – попросил Таенн. – Как будет лучше? Мы к вам или вы к нам?
– Мы к вам, – решительно сказала женщина, несколько голосов одобрительно загалдели. – Заодно и молодежь на практике посмотрит, как их предки умели строить.
* * *
Делегация, прибывшая на борт спустя полчаса, оказалась разношерстной и настроена была весьма решительно. Пока Таенн и Сэфес беседовали с высокой черноволосой женщиной в ослепительно-белой одежде, остальные делегаты разбрелись по залу кто куда, с интересом оглядываясь. Потом, по знаку женщины, снова подошли к ней и чинно расселись на полу. Все были молоды, на вид лет по двадцать, не больше, все смуглые, с угольно-черными волосами, все – одеты в белое. Юношей и девушек – примерно поровну.
– …нестандартная ситуация, – продолжала женщина, обращаясь к своим спутникам. – Или отклонение от опорной точки. Киен-ту, выведи, пожалуйста, формулу перемещения с поправкой на уклонение, которое мы всегда задаем.
Молодой парень из первого ряда мгновенно бросил перед собой в воздух золотистый визуал, по которому зазмеились не знакомые ни Таенну, ни Сэфес символы.
– Поправка на уклонение делает объекты взаимоисключающими величинами, – заговорил юноша. – А обошли ее, видимо, чисто случайно…
– Обходил человек, который не имел представления о взаимоисключающих объектах, – подсказал Леон.
– Гермо, – поправил Таенн. Морис осуждающе взглянул на него.
– А, если гермо, то ошибка должна быть другого рода, – тут же оживился юноша. – У большинства рауф последовательность моделирования иная…
– Сколько вы здесь пробудете? – спросила женщина.
Таенн задумался.
– Думаю, около суток, – ответил он. – Мы должны дождаться тут своих, за нами идет катер Сэфес с еще двумя членами нашего экипажа. Простите, как вас лучше называть?
– У меня очень длинное имя, – засмеялась женщина. – Можете называть Самту-ки, если хотите. Все равно полную форму вы будете запоминать слишком долго. Но вы сказали – катер Сэфес? Настоящий? Не сделанный руками, а образованный кораблем?
– Да, – кивнул Леон. – Непосредственно нашим, если это имеет значение.
– Поразительно. Вы разрешите посмотреть? Ребятам это было бы очень полезно, такие катера большая редкость и…
– Ну, после реакции, о которой мы говорили, этих редкостей, боюсь, будет больше, чем хотелось бы, – вздохнул Морис.
– Тем не менее… И еще – давайте мы все-таки протестируем и станцию, и искина заодно, – оживилась женщина. – Что-то он у вас подозрительно нервный.
– А хуже не будет? – с сомнением спросил Скрипач.
– Да нет, ну что вы, наоборот, – снова засмеялась женщина. – Как же можно… Искин, стабилизируй основные системы, – приказала она. – Материализация через три минуты.
– Ой, не надо… – слабеющим голосом прошелестел тот. – Таенн… не отдавай меня им, пожалуйста…
– Железяка, ты не это… – Бард явно растерялся. – Думаю, они знают, что делают.
– Знаем-знаем, – покивала женщина, движением руки поднимая с пола двухметровый сегмент. – Киен-ту, Квиэн-ро, идите, подведите две сегментарные станции для диагностики и стабилизации его систем. И подготовьтесь к заправке, тут меньше половины ресурса.
Двое юношей тут же встали и направились прямо к «окну в космос». Морис открыл было рот, но тут же закрыл – дойдя до окна, юноши просто растворились в воздухе.
– Таенн… я тебя умоляю… – искин почти стонал. – Скажи ей…
– Уважаемая Самту-ки, может быть, все-таки не надо? – поддержал его просьбу Бард. Скрипач вдруг начал тихо смеяться, следом за ним захихикала Даша. Таенн недоуменно обернулся: – А что тут смешного?
Самту-ки тоже засмеялась, совсем не зло, не обидно. Видимо, вообще была очень смешлива.
– Он стесняется, – пояснила она. – Искин, тебе что, правда глаза колет? Или давно самодиагностикой не занимался? Все, кончай валять дурака. Переживешь. Запустить репликацию!
Станция, казалось, содрогнулась от основания до вершины. Воздух над поднятым женщиной сегментом задрожал, завибрировал и принялся постепенно сгущаться, образуя в воздухе смутно различимый силуэт.
– Боже мой… – растерянно сказал Таенн. – Так он человек?!
– Хм, а вас это удивляет? – приподняла брови Самту-ки. – Они всегда редублицируются в тех, с кем больше всего работают и кем были при жизни. Не в конкретных людей, конечно, но расу выбирают исходную. Да и внешность тоже… Вы, мой дорогой, третий Бард за всю историю, получивший информацию о том, кто такие искины. Тот процесс, который сейчас идет, имеет право активировать только инженер-строитель. Никакой Бард и никакой Сэфес этого сделать не смогут.
– А корабли?.. – спросил Леон. – Они – тоже?
– Верно. И корабли тоже. Но корабли – это другой уровень сознания, и подобная процедура для кораблей просто невозможна.
– Даже немного жаль, – покачал головой Морис. – Хотя это как посмотреть…
Воздух над сегментом дрогнул, и тут же вздрогнула лежащая на нем фигура. Женщина подошла к сегменту, Даша, Таенн, Леон, Морис и Скрипач последовали за ней.
На сегменте, корчась и вздрагивая, лежал худой, как щепка, парень, от силы лет восемнадцати, не больше. Волосы его оказались грязными и спутанными, а все тело, с ног до головы, покрывали старые, давным-давно зажившие рубцы и ожоги. Таенн зажал себе рот рукой. Женщина тут же заметила это и обернулась.