– Конечно, сэр, это было в самом начале моего назначения. Я прекрасно все помню и даже знаю, где лежат папки со всеми отчетами по подготовке к этим учениям.
– Вот. А потом пришел этот ролик Антверпена, и все переменилось. Меня вызвал… – тут министр замолчал и, обернувшись на уснувшего на стуле Бурна, снова повернулся к Штерну: – Меня вызвал премьер и потребовал, чтобы никаких маневров под носом у вероятного противника…
– Премьер Мармалетто?
– Нет, Клаус, это было перед выборами и премьером являлся Сокованда…
– Ах да, извините.
– Ничего страшного. Вот станете министром, вам такого не простят, а начштаба должен знать только непосредственного начальника – в этом главный принцип военного управления. Я прав?
– О да, сэр.
– Хорошо. Теперь о деле. Район Альбац получил название по названию самой большой планеты, хотя, если честно, это и не планета вовсе, а грязевое образование. Альбац, и точка. И вот пока мы собирались с этим учебным походом, выяснилось, что некие малопонятные нам силы строят на Альбаце военную базу! Военную, блин, базу на этом Альбаце! Ну и каково, а?
– Что за силы, сэр? – спросил Штрен, позабыв про скромность.
– Вот! Сразу видно профессионала! – обрадовался министр, но потом улыбка сошла с его лица и, взглянув Штерну в глаза, он сказал:
– А хотите выпить, генерал-полковник?
– Почту за честь, сэр, – ответил Штерн, даже не успев подумать.
– Вот и славно. Эй, Бурн!..
Генерал от артиллерии тотчас очнулся, как и не спал.
– Слушаю, господин министр! – козырнул он, стоя в кальсонах.
– Вызови обслуживание – пусть принесут «Бриск».
– Отличный заказ, сэр! – обрадовался Бурн. – А какой изволите – большой или маленький?
– Пусть принесут большой, наш генерал-полковник парень крепкий.
– А я могу рассчитывать на вашу милость, господин министр? – извиваясь, словно червь, спросил Бурн.
– Рассчитывать ты можешь, – ответил министр. – Только хрен чего получишь.
Пока несли коньяк и сладкое, начштаба с министром в трусах и шапочках перебрались к камину – за мраморный столик и кресла с подогревом. Штерн продолжал улыбаться, но ожидал продолжения разговора, ведь тема была не шуточная.
Официант расставил пузатые коньячные бокалы, порезанный лимон и тарелочку каперсов. А когда ушел, министр хлопнул Бурна по руке, когда тот потянулся к бутылке, а потом сам разлил себе и Штерну по полному, а генералу от артиллерии лишь плеснул на дно.
– Итак, сэр, – сказал Штерн, поднимая бокал.
– Будем, начальник, – кивнул министр и выпил первым.
Штерн выпил вторым и почти ничего не почувствовал, поскольку его голова уже была занята составлением сложнейших карт дислокации. Только он знал, где находились те или иные подразделения сил планетного сектора, какие из них никуда не годились, а какие были готовы выступить навстречу врагу и, если не сокрушить его, то хотя бы немного задержать.
– Так что по делу, сэр? – напомнил Штерн.
– А по делу следующее… Как тебе коньячок, кстати?
– Весьма приличный, – ответил Штерн, замечая, что Бурн стряхивает себе остатки из бокалов.
– В общем, в грязи Альбаца теперь плавает военная база шингтонов, так мы прозвали своих вероятных противников.
– И насколько она велика?
– Она велика настолько, что если ты, Клаус, сядешь в свой лимузин и поедешь по ней, то, выехав с утра, приедешь только к обеду на другой ее конец.
– Четыреста тридцать восемь километров, – произнес Штерн. – И там смогут поместиться пять сотен тяжелых крейсеров.
– Да, если они решат строить универсалы, а это очень дорого, – заметил министр, вылавливая из тарелки приглянувшийся ему каперс.
– Мы не знаем их возможностей, сэр. Для нас строить крейсеры-универсалы – дорого, а им, может, в самый раз.
– В любом случае, Клаус, что именно и в каком количестве расположено на этой базе, мы не смогли узнать. Мы послали сорок восемь разведывательных дронов, и все они были уничтожены в течение каких-то секунд. Повезло еще, что по одному они промахнулись, и теперь мы имеем хоть какие-то сведения.
– То есть они его все же уничтожили?
– Да сожгли они его, но за те двадцать четыре минуты, что они ему подарили, он успел сделать съемку и переслать файлы.
– Это хорошо.
– Может, и хорошо, но очень уж страшно.
– Я знаю уже достаточно, сэр, чтобы предположить, что те несколько сотен солдат врага, которых удалось уничтожить нашим специальным силам, прибыли именно с этой базы. Я прав?
Ожидая одобрительного кивка, Штерн только сейчас понял, как мягко берет его элитный коньяк, однако министр отрицательно замотал головой и закинул в рот пригоршню каперсов.
– Что? – не понял Штерн.
– Увы, коллега, приготовьтесь к шокирующим новостям и простите, что не довел до вашего сведения раньше…
– Что? – снова спросил Штерн.
– Они ближе, чем все мы думаем, они рядом. Они в соседней квартире, на следующей улице. За ближайшим столиком в ресторане и на очке в знакомом вам сортире.
– Вы что, сэр, спятили? – в отчаянии воскликнул Штерн, но министр лишь горько усмехнулся.
– Ах, Клаус, как бы я хотел, чтобы все это оказалось лишь детским сном или юношескими фантазиями. Ты слышал о планете Васюган, Клаус?
– Да, сэр, – ответил начштаба, чувствуя, что ободряющая сила элитного коньяка покидает его.
– На нашей планете СГБ обнаружила большую подземную базу шингтонов. С ангарами, с казармами, с мастерскими оружейного ремонта. Ну ты понимаешь, да?
– Ее взяли штурмом?
– Каким штурмом, Клаус? Мы даже не знаем, чего от них ждать! Да, мы ликвидировали несколько посланных с этой базы экспедиций, но штурмовать базу пока опасаемся…
– Но это наша земля, сэр!
– Земля наша, но инициатива пока их – шингтонская, понимаешь? Все, что мы знаем, так это то, что они есть и что они выпускают, время от времени, разведывательные экспедиции, чтобы, ясен перец, подготовить большое вторжение с того же Альбаца.
– Но, сэр, наличие базы очень критично для нас! Мы-то про них ничего не знаем, а они у нас дома!..
– Какая задница, кто бы мог подумать, – улыбнулся министр и снова разлил коньяк по бокалам, Бурну – опять на донышко. – Давай, начальник штаба, дернем, чтобы за победу и все такое…
– Дернем, сэр, – произнес слегка остекленевший от полученной информации Штерн и выпил очередной бокал коньяка.
Они выпивали, закусывали лимоном и каперсами, а потом наблюдали за Бурном, который стряхивал себе остатки из их бокалов.