– Это все? – задал глупый вопрос Гуммель.
– А что еще, лейтенант?
– Ничего, спасибо…
На полусогнутых ногах Гуммель сходил к огневому рубежу, чтобы убедиться в очевидном – от десяти яблок с пяти выстрелов не осталось даже огрызков. Пятьсот ливров – это провал, а он надеялся заработать состояние. Пятьсот ливров, болван! О чем ты думал?!
– Лейтенант Гуммель…
Гуммель обернулся. Перед ним стоял капрал Стентон, а чуть дальше лейтенант Хирш. Ох этот Хирш! Блистательный вояка, но совершенно не интересующийся пари! Несколько раз он послал Гуммеля с его пари на какое-то количество букв, а один раз даже обещал дать в морду.
В конце концов Гуммель все понял и к Хиршу больше не приставал. Ну чего нервировать? А вот капрал ему показался перспективной мишенью, на тот момент, разумеется, теперь-то он ему таким не казался.
– Лейтенант, хотите вернуть свои пять сотен?
Поначалу Гуммель решил, что у него галлюцинации. «Вы хотите научиться повелевать ветром? Вы хотите стать властителем облаков?» – он услышал что-то в этом роде. Но нет, капрал Стентон стоял перед ним и протягивал те самые, еще теплые, пять сотен ливров.
– О да… – проблеял Гуммель, еще не понимая, что ввергает себя в череду мучительных испытаний.
– Я отдаю вам ваши пять сотен с одним условием…
– С каким?
– Если я услышу, что где-то в нашем городке вы попытались вызвать кого-то на пари, я потребую вернуть мои пять сотен. Вы меня поняли, лейтенант Гуммель?
– Я… О!.. Я!.. – внутри Гуммеля боролось несколько сущностей, отвечавших за карьерный рост, алкоголизм и игровой оргазм. А еще жадность! Эти пятьсот ливров Гуммелю хотелось вернуть во что бы то ни стало!
– Я готов, капрал, я готов принять это условие и больше ни с кем и нигде не буду устраивать пари. Только верните мне мои пять сотен! Пожалуйста!
Джек отдал деньги в потные руки Гуммеля и улыбнулся Хиршу.
– Признаться, я бы никогда не придумал более ужасного наказания этому мерзавцу, – сказал Хирш.
– О чем ты, Тедди? – удивился Джек.
– Ну как же… Ты заставляешь его задумываться перед каждым пари, без которых он жить не может. Если пари состоится и ты о нем узнаешь, он отдаст пятьсот ливров против какого-нибудь смешного выигрыша в пять или двадцать ливров, понимаешь?
– О да, только я об этом совсем не думал, я не собирался его наказывать.
– Не собирался, а получилось. И тут ты прав, эта поганка нам здесь не нужна. Либо он становится человеком и водит свой «гасс», либо валит в войсковую тюрьму.
– Даже так?
– А чего с ним сюсюкаться? Игроки это, увы, уже порченый материал, проверено. Сегодня кланяются и улыбаются, обещают построить новый дом и постричь лужайку, а завтра принимают записки со ставками на тараканьи бега.
– Эй, господа, а вы понимаете, что я все это слышу? – подал голос Гуммель.
– А кому, на хрен, интересно твое мнение по этому вопросу? – заорал на него Хирш. – Хочешь, чтобы я тебе яйца отстрелил?
– А можно я просто пойду к себе в казарму?
– Можно. Но если увижу, что играешь, пристрелю раньше, чем Джек заберет у тебя пятьсот ливров, понял?
– Понял, коллега, о чем разговор…
И Гуммель заковылял в сторону городка, а Джек вздохнул и, посмотрев на далекие холмы, сказал:
– А ведь Хольмер тоже игрок.
– Он был игроком, но завязал с этим еще до нашего знакомства. Правда, завязав с игрой, попал в зависимость от алкоголя.
– Но он держится, правда?
– Держится, если не происходит ничего страшного.
– Но ничего ведь и не происходит, Тедди?
– Не происходит. Мы сидим в казармах, жрем от пуза и тупо набираем вес.
– Как каплуны?
– А кто такие каплуны?
– Каплуны – это самцы куриц, которых кастрировали, чтобы их мясо было нежнее. И они быстро набирают вес.
– Ну и сравнение. Ладно, пойдем обратно, в шахматы сыграем.
– Лучше в шашки…
– Почему?
– Шашки, они быстрее, это как встречная контратака, а шахматы – долгая разведка. Скучно.
Сразу за проходной они увидели Хольмера. Он стоял не двигаясь и смотрел куда-то в сторону зарослей травы-зулбар, росшей вдоль забора.
– Привет, босс, – обронил Хирш, вырастая позади капитана.
– Привет, Тедди…
– Ты чего там увидел?
– Ренегата. Кажется, у него окончательно сели батарейки.
– У кота? – переспросил Джек, возникая с другой стороны.
– Он не кот, ты забыл? Капитан Горский рассказывал нам, что Ренегат настоящий скотоплекс, и, похоже, его батарейки дали дуба.
– Я все еще не вижу его… – сказал Хирш.
– Вон там, от синего цветка на двадцать пять градусов влево.
– Ну ни хрена себе!
– Я тоже его увидел, – сообщил Джек.
– Может, он подзаряжается? – предположил Хирш.
– Турбину накачки запустил? – усмехнулся Хольмер. – Тогда бы у него из задницы дым шел.
– А что говорил Горский? Что у него за система? – спросил Джек.
– Вроде генератор, от жратвы работает, – ответил Хирш.
– Тогда он должен функционировать, повар его с утра фаршем кормил – я сам видел.
– Может, ты и прав, – сказал Хольмер и почесал ухо. – Только помимо жратвы имеются и другие факторы.
– Например?
– Зависание бортового компьютера. Что мы фактически и наблюдаем – вытянутый корпус, запрокинутая голова, поднятая лапа, он как будто не завершил начатое движение.
– Тогда бортовой компьютер проходит тесты, и вскоре Ренегат заработает, – заметил Хирш.
– Заработает, – согласился Хольмер. – Или гикнется окончательно.
– Тогда мы отнесем его Тильгаузену, а тот его разберет, – заметил Джек.
– Берти не сможет, тут слишком тонкая работа.
– Зато узнаем, как он устроен.
– Тебе это так интересно?
– А вам нет, сэр?
Неожиданно застывший было Ренегат совершил высоченный прыжок и, схватив на ветке акации задремавшую бабочку, свалился вместе с ней в траву.
– Ах мерзавец! Всех нас провел! – воскликнул капитан и хлопнул себя по боку. – Я-то думал, он окончательно батарейками двинул, а оказалось – просто бабочка!..
– Да, заставил нас понервничать, – улыбнулся Хирш, прослеживая бег скотоплекса, который уносился с трепыхавшейся в зубах селестой оронпедиас. – А вы куда шли, сэр?