Где-то у горизонта пророкотал геликоптер, и стало тихо. Кабина тоже успокоилась, и стволы ее пушек опустились.
– Хорошая техника, – заметил Джек.
– Хорошая, – согласился капитан. – Я ее еле выбил, нам хотели сбагрить какую-то рухлядь.
– Рухлядь нам не нужна, – покачал головой Джек.
– Не нужна, – согласился Лефлер. – А что твой командир, хорошо играл?
– Не знаю, хорошо ли, сэр, но он не проигрывал.
– Совсем?
– Нет, так-то, конечно проигрывал, тактически это выглядело как проигрыш, но стратегию поединка контролировал он. Дважды к нему наведывались игроки, и оба раза он раздевал их до нитки, деньги греб обеими руками, а я ему их пересчитывать помогал и упаковывать.
– И куда он их девал? Что-то покупал?
– Нет, деньги ему были не нужны. Он тратил их на роту, еще на какие-то общественные нужды.
– Я бы сыграл с ним, – с какой-то странной интонацией произнес Лефлер.
– У вас нет шансов, сэр. Ни у кого против Хольмера нет шансов.
– Почему?
– Он видит игру насквозь. Я спрашивал его, как у него это получается, я думал, он видит карты, понимаете?
– А он что? – подался вперед Лефлер.
– А он видит не карты, а ситуацию. Он говорил: я знаю, что сейчас произойдет, а для профессионала этого уже достаточно.
– Да уж, – согласился Лефлер и вытер со лба проступивший пот. – Ладно, на чем мы там остановились, Стентон?
– Вы просили меня молчать.
– Я не просил, я приказал.
– Так точно, сэр. Разумеется, я исполню этот приказ.
– Ну еще бы ты не исполнил мой приказ… Почему ты ухмыляешься?
– Извините, сэр.
Джек попытался подавить улыбку, но у него не получалось.
– Как часто на тебя покушались?
– Как часто? – Джек попытался вспомнить все случаи. Получалось очень много.
– Вне боя, Стентон! – подсказал Лефлер.
– Вне боя два раза, сэр.
– Правильно, не соврал. В досье так и написано. Один раз в гостинице.
– Это были мои земляки, сэр. Я тогда здорово удивился.
– Правда? А в досье об этом ни слова…
– Я старался не болтать на эту тему, это вызвало бы множество новых вопросов, но толку, думаю, было бы немного.
– Может, ты и прав. А во второй раз?
– Ну, там все было технически, я шел по парку и тут – налет! Глупые лаунчи ударили в копию моего робота, думая, что это я им управляю. В тот раз никто не пострадал, но было страшновато.
Джек посмотрел на Лефлера и заметил на его лице ухмылку всезнайки.
– Это не тот случай, Стентон, – глядя на Джека немигающим взглядом, сказал капитан.
– Что значит не тот? Больше на меня никто не покушался. Кому об этом лучше знать, как не мне?
– В досье указан другой случай, приятель, – сказал Лефлер и направился к ангару.
– Постойте, сэр! Какой другой случай, скажите мне?! Вы обязаны!..
– Ничего я не обязан, Стентон, это дело прошлое.
– Но вы ведь собирались сказать, сэр, иначе бы вовсе промолчали.
– Тебя не обманешь, Стентон.
– Вот и не обманывайте.
Лефлер остановился и перевел дух, ему тоже требовалась пауза.
– Обе стороны конфликта, я имею в виду Тардион и Аркон, обязаны были по требованию министерства обороны передавать свои архивы. В том числе архивы спецслужб, но гарантировать выполнения этих обязательств никто не мог, поэтому наши люди изымали у корпорантов кое-что без их ведома. В этом негласно изъятом массиве оказалось твое досье – с чьей стороны, я тебе не скажу.
– Хорошо, сэр, мне этого будет достаточно.
– Итак, отель «Дельфин», номер на четвертом этаже, выстрел в область головы, где, как оказалось, лежала масляная лампа-ночник. Кто-то ловко провел убийцу, подложив в кровать быстро собранную обманку.
– Масло красного цвета… – обронил Джек.
– Вот именно. Дальше все понятно?
– Понятно, – едва слышно проговорил Джек, чувствуя, как желудок, легкие, все внутренности наполнялись какими-то ледяными камнями. Все онемело, стало тяжелым, хотелось упасть и расплакаться.
– Ты сознательно обманул ее?
– Нет, – вздохнул Джек. – Я думал, это будет шутка.
– Эта шутка тебя спасла. Она не стала проверять, решив, что дело сделано, и доложила об этом начальству. А потом…
– Что?
– Потом ее ликвидировали. Об этом даже есть соответствующая запись, но уже в другом досье.
– Ее убили из-за этого?
– Скажем так, из-за этого тоже.
Джек вспомнил, как они с Хиршем лавировали между зеваками, продвигаясь к эпицентру событий. Там уже были все службы – врачи, полицейские в форме, полицейские со специальной аппаратурой в хитрых чемоданчиках. Всё как в кино.
«Она шла по тротуару, а тут этот!..» – давала показания какая-то свидетельница.
«Кто, мадам?» – уточнял раздраженный полицейский, у которого был третий выезд за день.
«Ну… этот черный автомобиль! Он выскочил на тротуар, ударил бедняжку так, что та пролетела до самого киоска, а потом соскочил на дорогу и умчался прочь!»
Потом Джек увидел то, что осталось от Грейс. Тогда ему казалось, что мир рушится, что больше ничего и нигде не случится. Эта смятая бампером красота казалась ему символом разрушающегося мира, хотя на войне случалось видеть картины и пострашнее.
«Кто же убил ее, Тедди? И за что?» – терзал он тогда товарища.
«Да мало ли, приятель? Ты ведь ее почти не знал…»
И Тедди был прав, Тедди был тысячу раз прав.
– Ты видел, как Шойбле гонял бывших товарищей по борьбе?
– Что? – очнулся Джек.
– Я спрашиваю, был ли ты свидетелем покушения сержанта Шойбле на солдат комендантского взвода?
– Что? Нет, сэр. Конечно, нет. То есть я, конечно, все это видел, но это была шутка. Их лейтенант…
– Брюкнер…
– Пусть будет Брюкнер. Он сказал, что это шутка, а потом снял куртку и побежал к Шойбле брататься.
– Замечательно. Значит, в военно-полевой суд это дело передавать не будем. Спасибо, Стентон, ты свободен.
Джек кивнул и поплелся к себе в ангар.
Ночью случилось небольшое землетрясение. Джек ни разу такого не испытывал, но из журналов знал, что так называют внезапные подземные толчки, которые разрушают здания, форты и вообще всю инфраструктуру. Правда, в этот раз обошлось без разрушения, лишь капитан Лефлер потом долго орал в трубку радиоточки, должно быть полагая, что тонкие стенки его палатки скроют все децибелы и эмоции.