– А где этот объект?
– В пятнадцати километрах дальше на север, – ответил капитан, махнув в ту сторону, где еще недавно у горизонта гремели воздушные бои.
– И еще, сэр, – произнес Карно, делая шаг вперед и чуть понижая голос. – Это, конечно, лирика и, возможно, ничего не значит, но «носорог» в полковничьем мундире, там, в разбитом броневике, сказал: вы еще пожалеете, что выиграли эту битву, и вы даже не представляете, с чем вам теперь придется столкнуться.
Капитан снял фуражку и пригладил волосы.
– Может, и лирика, а может, в этом что-то есть. Я приму это к сведению, лейтенант Карно.
– А что там теперь происходит, сэр? – спросил Джек.
– На объекте? Там происходит зачистка, она началась уже давно, когда здесь еще добивали десант. Сейчас оттуда вывозят различные… трофеи.
Капитан так произнес слово «трофеи», что Джек сразу подумал не про оружие и не про хитрую оснастку, которой уже много перевидал при штурме бункеров, наверняка в этот раз было что-то особенное, ну например…
Додумать Джек не успел, в долине раздался хлесткий выстрел «гасса», добившего вскочившего трансформера.
Помимо пехотинцев на танкетках и раскрашенных в бело-голубой цвет роботов, к разборкам завалов и поискам каких-то новых трофеев приступали люди в полувоенной черной форме, прибывавшие на микроавтобусах-вездеходах. Это были коллеги капитана Лефлера, которым не было необходимости носить форму.
– Еще вопрос, сэр, – поднял руку Хирш. – Как вы узнали, что удар по нашим позицииям вот-вот произойдет, неужели расшифровали связь этих инопланетян?
– Инопланетян? – переспросил Шойбле. – Ты сказал – инопланетян? Прошу прощения, сэр…
– А что вас так взволновало, сержант Шойбле? – улыбнулся капитан.
– Ну, я так понял, что раньше все это слово обходили стороной.
– Только потому, что звучит это как-то по-киношному, а вообще их называют чужаками, чужими… Вернемся к вопросу лейтенанта Хирша. Нет, к сожалению, перехватывать сообщения противника пока не удается, у него слишком продвинутые технологии в этом плане, но сеть датчиков, которыми здесь напичкана вся толща земли, определила массу подходящих объектов, их размер и форму. При том, что у нас уже имеется соответствующая классификация вражеских кораблей – крейсер, штурмовики, бомбардировщики, легкие истребители, остальное было делом техники.
– Эллипсоиды были штурмовиками?
– Вот именно. Когда их засекли датчики, стало ясно, что ожидается удар по заранее разведанным позициям.
В нарушение инструкции лейтенант Грохам вышел из низкого, будто сплюснутого, лабораторного вагончика и потянулся. Новый, не обмятый спецкостюм шелестел, словно обертка от пирожков. Вообще-то он хотел надеть старый, но начальник запретил. Ты, сказал он, будешь там лицом нашего химико-лабораторного управления, поэтому никаких мятых и потертых комбезов, получи все новое, чтобы выглядел, как человек.
О том, чтобы сделать работу как надо, начальник и думать забыл, его больше беспокоил внешний вид подчиненных, ведь их мог увидеть какой-нибудь генерал, да еще и не простой генерал, а возможно, из Генерального штаба.
Из-за угла выглянул пехотинец.
– Чего вылез? – грубо спросил он Грохама. – В сортир захотелось?
«Ты кому «тыкаешь», тварь? Ты погоны не видишь?» – хотелось крикнуть Грохаму, но он вспомнил, что под комбинезоном погон не видно.
– Просто размяться вышел, чтоб руки чувствительность не потеряли, – ответил он и демонстративно пошевелил пальцами в тонких лакриловых перчатках, теплоизолирующих по пятому классу.
– Ты, это, давай обратно, по инструкции вы должны сидеть в коробке и не высовываться.
– Мы там задохнемся, у нас фильтр барахлит.
– Не мое дело, – отмахнулся пехотинец, выполнявший роль охранника.
– Но ты же отвечаешь за нас и нашу работоспособность, а если мы отравимся углекислым газом, тебя посадят.
– Не-е-е, – погрозил пальцем солдат. – Мое дело уберечь вас от пули или гранаты, а отравления ваши меня не интересуют. Так что выполняй инструкцию и полезай в коробок.
Делать было нечего, и Грохам вернулся в «коробок», где дремал его напарник, старший эксперт лейтенант Фронза.
– Ты куда ходил, в туалет, что ли?
– Разминался.
– Это нарушение инструкции.
– Да достали вы со своими инструкциями, мы здесь третий час торчим, и у меня руки затекают в этой…
Грохам оглядел белые стены, пластиковый потолок и узкие, забранные бронированными жалюзи, окошки.
– Здесь потолок низкий, это угнетает.
– Это нужно для проходимости в бункерах, и ты это прекрасно понимаешь.
Фронза зевнул и попытался почесаться через комбинезон.
– А-а, уже и тебя проняло, – усмехнулся Грохам.
– Три часа ожидания – не шутка.
– Вот и я о том. Говорили, что с ходу к делу приступим, что это ненадолго…
– Кто говорил?
– Капитан какой-то.
– Капитан ему говорил какой-то… Задачу нам ставил майор СГБ, между прочим. Начнем действовать, как только отработают саперы, а у них спешить не принято, сам знаешь. К тому же…
Где-то в туннелях загрохотали очереди – одна, другая, третья… И воцарилась тишина.
– Вот. Теперь понял, почему мы тут зависли?
– Я-то понял, а вот почему нас так рано вызвали, если бункер не зачищен?
– Это не бункер, это скрытый стратегический район. Здесь территория, как у небольшого города. Если ждать, пока все закоулочки вычистят, придется полгода не соваться.
– Ну я бы и не плакал.
– Ты б не плакал, Стивен, потому что ты не патриот и тебе по барабану, что тут, возможно, решается судьба…
– Демократии? – усмехнулся Грохам.
– Может, и так. Мы ведь с тобой не просто химики вонючие, каких в управлении, как блох на собаке, мы, если ты забыл, сотрудники отдела особой лабораторной экспертизы.
– Это да, – улыбнулся Грохам. Про вонючих химиков ему понравилось.
– Вот поэтому все тут может оказаться совсем не просто.
– Как в Сафандере?
– Может быть, даже круче.
Спустя полчаса в дверь постучали. Грохам открыл и увидел незнакомого человека в черной робе. У него было осунувшееся лицо, усталые глаза, и он тщательно разминал сигарету, хотя курить не собирался.
– Химики? – спросил он после паузы.
– Эксперты, – ответил Грохам.
– Идемте, сдадим вам объект, и будете работать.