— И вот еще что. Вы не желаете признавать наше родство — прекрасно, мне оно тоже не доставляет ни малейшего удовольствия. Но раз уж вы твердо решили называть меня «мисс Гамильтон», сделайте одолжение, добавляйте «ап Бельтайн». Это звание существенно старше графского титула Сазоновых. Да и Денисовых тоже. А теперь… теперь убирайтесь отсюда вон. Я, черт побери, хозяйка этого приема, и вас я на нем видеть не хочу.
Последние слова Мэри сопроводила недвусмысленным жестом — весьма при этом элегантным, как не преминул отметить про себя Хуан Вальдес. Правая рука, на мизинце которой рассыпал брызги света чистейшей воды бриллиант, всплеснула кистью в сторону выхода из зала, напомнив крыло бабочки. Дон Хуан прекрасно видел, что, попадись на пути этой руки чья-то кожа, упомянутой коже пришлось бы несладко. Да, пожалуй, и мышцам под ней тоже. По счастью, донья Мария решила, видимо, не уродовать свою оппонентку — пальцы промелькнули в четверти дюйма от носа графини Денисовой, с лица которой во время учиненной ей словесной взбучки сошли все краски.
Между тем Мэри, потерявшая к поверженной противнице всякий интерес, повернулась к ней спиной, рискованный вырез на которой безуспешно и довольно пикантно маскировала тончайшая сетка. Повернулась, и, чуть склонив голову набок, уставилась на великого князя. Константин, успевший подойти почти вплотную, держал в руках два бокала, один из которых и протянул сейчас Мэри со словами:
— Браво, графиня. Браво. Надеюсь, этот маленький инцидент не испортил вам настроение настолько, чтобы вы забыли о завтрашнем заседании Малого Совета?
— Ни в коем случае, ваше высочество, — бельтайнка уже выровняла дыхание, сбившееся было в процессе пространной отповеди. Ее реверанс был исполнен сдержанного достоинства и — Константин был уверен, что не ошибся — ехидства.
— Что ж, ваше присутствие на нем доставит мне истинное удовольствие. И позвольте заметить — я счастлив, что ваше решение о принятии имперского подданства позволяет мне сделать вас действительным членом Совета. Хватит вам ходить в кандидатах, это, в конце концов, просто нелепо при том, сколько вы уже успели сделать для Империи.
Среди присутствующих прошелестел короткий шепоток. Действительный член Малого Совета? Вот это да! Интересно, и каким же это местом теперь попрут против Марии Сазоновой те, кто недоволен ее появлением на светской и политической аренах Кремля? Его высочество высказался совершенно недвусмысленно. Кем бы ни была эта женщина в прошлом, в данный момент она являлась фавориткой великого князя в изначальном значении этого слова: возможно и не любовницей, но любимицей — точно.
В парке было шумно и весело. Лето заканчивалось, но погода не вредничала, и по любой дорожке, лужайке или площадке со спортивными снарядами и обычными качелями носились стайки детей. Многоголосый гам Мэри не раздражал, она испытывала, по жалуй, только что-то вроде зависти. Черт возьми, этим детям не только не запрещали играть во что им вздумается — их в этом поощряли! Их игры не были тренировками, они просто играли, радовались жизни и, похоже, не думали о том, что надо набрать максимальный балл на Испытаниях… Впрочем, Испытаний у этих детей тоже не было. Нет, какие-то, наверное, все-таки были, но никто не пытался убедить малышей в том, что успешное прохождение тестов — единственное, ради чего стоит жить. Помнится, когда его величество во время аудиенции заявил, что бельтайнские методы подготовки экипажей отдают средневековым варварством, она обиделась. Виду, конечно, не показала, но обиделась. Теперь же… теперь она понимала, насколько ущербным, однобоким было ее собственное детство. Вон, даже с горкой она впервые столкнулась здесь, на Кремле.
А еще именно здесь, в Гагаринском парке, она своими глазами увидела памятник человеку, который первым из землян — первым из всего Человечества! — преодолел притяжение родной планеты. Невысокий и не сказать чтобы особо плечистый молодой мужчина улыбался так, что сердце замирало и хотелось улыбнуться ему в ответ. Мэри отдала должное мастерству скульптора: ни одно из до сих пор виденных ею изображений Юрия Гагарина не передавало в такой степени кипучую, бьющую через край энергию. Казалось, что ему и корабль-то не был нужен — и так бы взлетел. А что? Запросто.
Приятно все-таки погреться на солнышке. Особенно теперь, когда основные дипломатические моменты утрясены, а второстепенные являются уже не ее заботой. Хотя Френсис и убежден в том, что без ее вмешательства Бельтайн не получил бы от Империи два списанных линкора в качестве орбитальных крепостей… Вздор, она тут ни при чем. Ну, обмолвилась на Малом Совете…
Неслышно подошедший Вальдес деликатно откашлялся, привлекая к себе ее внимание:
— Мария?
— Здравствуйте, Хуан, — улыбнулась она, стряхивая с себя задумчивость. — Спасибо за приглашение на прогулку, оно пришлось как нельзя кстати. Что-то я в последнее время совсем света белого не вижу. Хандрю, раздражаюсь по мелочам…
— Я так и понял. Ваше блестящее выступление третьего дня, на приеме в бельтайнском посольстве, произвело на всех присутствующих неизгладимое впечатление. Но мне показалось, что вы остались не слишком довольны — то ли сказанным, то ли собой.
Мэри досадливо скривилась:
— Не напоминайте, Хуан. Черт знает, что такое — совершенно вышла из себя. И казалось бы, что за повод? Ну, наговорила мне тетушка глупостей…
— Должен вам заметить, сеньорита, — наставительным тоном начал Вальдес, — что будь у меня такая тетушка, я бы…
— Ничего бы вы не сделали, сеньор. Вы же, как-никак, кабальеро. А вот я, похоже, действительно не умею вести себя в приличном обществе.
Вальдес нетерпеливо взмахнул рукой, словно Отметая сказанное:
— Прежде всего, как показала практика, этого не умеет графиня Денисова.
— Очень может быть, — пожала плечами бельтайнка. — Но это не оправдание для меня. И бабушка расстроилась… ладно, оставим эту тему, она мне непри ятна, и я не собираюсь портить себе настроение в такой прекрасный день, как сегодня.
Мэри дождалась, пока проворный официант поставит на маленький столик запотевшие бокалы с лимонадом и удалится, с удовольствием отпила несколько глотков и требовательно посмотрела на своего собеседника.
— Давайте перейдем к делу, Хуан. Только не говорите мне, что предложили мне прогуляться по парку исключительно ради моего несомненного очарования.
— Мария, вы разбиваете мое бедное сердце! — подчеркнуто театрально вздохнул Вальдес и тут же стал серьезным. — Впрочем, вы правы, хотя бы отчасти. Я действительно считаю вас очаровательной. И, будем откровенны, не отказался бы как-нибудь утром подать вам кофе в постель, — Мэри приподняла брови и вопросительно улыбнулась. Хуан слегка развел руками — мол, что есть, то есть — и продолжил: — Но сейчас меня интересуют не ваши прелестные ушки, а то, что находится между ними. Прежде всего, позвольте еще раз поблагодарить вас за встречу с князем Цинцадзе, которую вы мне организовали.
Мэри довольно прищурилась. Означенная встреча произошла на приснопамятном балу. После разговора со свояком и сумасшедшего чардаша она посчитала, что терять ей, в сущности, нечего: сплетней больше, сплетней меньше… невелика разница. Поэтому она быстренько поинтересовалась при помощи коммуникатора, что думает Ираклий Давидович по поводу конфиденциального разговора с военным атташе Pax Mexicana. Отцовский крестный не возражал. Так что Хуан, совсем было решивший (в результате пары прозрачных намеков), что после танца ему перепадет поцелуй в укромном уголке на балконе, внезапно оказался в обществе главы Службы безопасности. Выражение лица достойного кабальеро в тот момент Мэри с удовольствием отложила в свою копилку приятных воспоминаний. Туда же отправилась мысль о том, что подумают собравшиеся, если в зал она вернется одна, а сеньор Вальдес не вернется вовсе.