Что ж, подумала Мэри, укладывая на самое дно баула погоны второго лейтенанта полиции, это были неплохие четыре года. Второе офицерское звание она получила на следующий день после того, как Морган стал полковником. Ценность практического опыта пилотирования, полученного ею не только в астероидном поясе, но и в атмосфере с периодическими выходами на орбиту, была неизмерима. А кроме того, у нее появился друг. Первый и пока единственный. С подачи Келли О'Брайена она выучилась ездить верхом и нырять, освоила искусство разведения костра и приготовления пищи на от крытом огне. Он научил ее играть в покер и несколько раз, в тайне как от Моргана, так и матери Альмы, они вдвоем летали в Пространство Лордан на предмет прошвырнуться по злачным местам. Под именем мисс Аманды Робинсон она была представлена дону Лиме, главе одного из Синдикатов. Правда, на время этих вылазок всякий раз приходилось наклеивать на подушечки пальцев пленку с фальшивыми отпечатками — не носить же все время перчатки. Однако это были сущие пустяки по сравнению с восторгом, испытываемым от игры с сильными противниками и, что греха таить, от пополнения банковского счета. У Мэри появилась мечта, которой она тут же поделилась с Келли приобрести по выходе в отставку собственный корабль. Пусть маленький, пусть подержанный, но свой. Так что выигрыши в казино были отнюдь не лишними. Кроме того, в Пространстве Лордан Мэри приходилось общаться с очень разными людьми и попадать в такие ситуации, которых не предусматривает ни один устав, что тоже было весьма полезным.
Картан встретил ее проливным дождем. Тяжелые капли, казалось, высекали искры из мостовых кампуса и двускатных черепичных крыш, и полировали темный металл стоящего на центральной площади памятника. Красивая молодая женщина, чуть наклонившись вперед, вставала из языков пламени, защитным жестом отведя вперед ладони раскинутых рук, словно загораживая собой кого-то. Мэри вплотную подошла к невысокому постаменту и сквозь заливающие его струи вгляделась в надпись. Алтея Элизабет Гамильтон, годы жизни, краткое изложение причин, по которым благодарные картанцы решили увековечить память о пилоте… Неудивительно, что памятник стоял именно здесь: когда-то Алтея Гамильтон училась в Академии и, должно быть, тут не только испытывали признательность к ней, но и гордились выпускниками Военного факультета. Мэри протянула руку и погладила скульптуру. Губы шевельнулись, произнося непривычное слово. Мама… За спиной послышался визг тормозов, на мокрую поверхность постамента легли красно-синие блики и крайне недовольный мужской голос резко Произнес:
— Полиция! Отойти от памятника!
В полицейском участке, расположенном на территории кампуса, было сухо и тепло. Средних лет капитан придирчиво осмотрел мокрую девушку и велел заменить мягкий стул перед своим столом пластиковым табуретом. Пока его искали, Мэри стояла, глядя по сторонам и не проявляя, к удивлению полицейских, никакой тревоги или неуверенности. Наконец табурет нашелся и Мэри, не дожидаясь приглашении, уселась на него и спокойно посмотрела на внезапно занервничавшего капитана. Тот, должно быть, не привык к тому, что его совершенно не боятся, и разозлился. Переложив с места на место очередную бумажку, капитан буркнул:
— Вашу идентификационную карту!
Мэри невозмутимо протянула ему кусочек металлизированного пластика и опять начала посматривать по сторонам.
— Э-э-э… Мисс Гамильтон? — Выражение лица и тон капитана резко изменились, став в мгновение ока приветливыми. — Позвольте вас спросить — вы имеете какое-то отношение к капитану Алтее Гамильтон?
— Я имею честь быть ее дочерью, сэр. — Мэри не надо было оборачиваться, чтобы понять, что как минимум половина служащих участка подходит, переглядываясь, к столу. За спиной послышался возбужденный шепот. Кто-то подошедший быстро и решительно, накинул на мокрые плечи тяжелое полицейское одеяло из тех, с которыми выезжают на место происшествия. Рядом с правой рукой оказалась кружки грога, вкусно пахнущего пряными травами, медом и виски. Виски был бельтайнским, что немедленно расположило Мэри и к полицейском участку, и к работающим в нем людям, и в целом к планете Картан.
— Приношу вам самые искренние извинения, мисс. — Надо было отдать полицейскому должное, он пришел в себя исключительно быстро. Поймите нас правильно: около года назад памятник вашей матушке стал жертвой акта вандализма. У кого только рука поднялась?! Можно было бы, конечно, окружить его защитным полем, но ведь к памятнику приходят не только преступники, но и простые люди, помнящие, что сделала для Картана капитан Алтея Гамильтон. Кроме того… Знаете, вам это может покажется странным, но здесь, в кампусе, ее считают кем-то вроде покровительницы влюбленных…
— Не вижу ничего странного, капитан, — задумчиво улыбнулась Мэри, — моя мать знала, что такое любовь. И хотя, к несчастью, любовь эта закончилась трагически, я верю, что она снова встретилась с моим отцом там, за гранью. Кто знает, может быть, они оба и в самом деле присматривают за влюбленными Картана, почему нет? Хотя, конечно, влюбленные Бастиона Марико были бы более логичным объектом для покровительства. Правда, откуда там взяться влюбленным? Небось только двое и нашлось…
Бастион Марико был именно бастионом, созданным из нескольких космических станций. Когда-то, на заре возникновения навигации, американская экспедиция наткнулась на звезду, не имевшую планет, окруженную зонами перехода. Странный, однако невероятный феномен — одиннадцать зон перехода у одной звезды. Причем, если вообще можно говорить о координатах в подпространстве, эти одиннадцать переходов находились в одиннадцати разных точках, и время перехода сокращалось по сравнению с непрерывным пространственным переходом иногда в два, а то и три раза. Бастион Марико служил сугубо утилитарным целям: защита зон перехода, плацдарм для аккумулирования войск и станций пересадки. Именно там капитан Алтея Гамильтон встретила мужчину, которого полюбила, и для Мэри до сих пор оставалось загадкой, чем же отец привлек внимание матери. Привлек до такой степени, что сумел пробиться даже через искусственную, навязанную препаратами холодность экспедиционного пилота. И где? На Бастионе Марико! Ладно бы на берегу Маклирпили, на худой конец, в одном из бесчисленных увеселительных заведений Пространства Лордан. А Бастион, по представлениям Мэри, для зарождения любви не годился совершенно. Для чего угодно, но не для любви.
— Мисс Гамильтон?
— Простите, сэр, я задумалась…
— Ничего страшного, мисс. Я только хотел сказать, что вас сейчас отвезут в ваш корпус. Незачем вам ходить под дождем. Я далек от мысли, что бельтайнский пилот может банально простудиться, но чего только не бывает и жизни. Эй, Джованни, кар ко входу и возьми у Иржи зонт!
Мэри сидела на парапете моста через канал и смотрела на медленную, ленивую воду внизу, Правую ногу она свесила с наружной стороны, левую, согнутую в колене, поставила на парапет и пристроила на нее компьютерный блок, но работать не получалось. Получалось сидеть курить, смотреть на воду и думать ни о чем. Надо же, весело удивилась она про себя, на девятнадцатом году жизни научиться наконец думать ни о чем — это несомненный прогресс. Даже, можно сказать, достижение. Вообще-то, все дело в том, что у нее здесь слишком много свободного времени. Чем иначе объяснить возникающее временами ощущение пустоты и никчемности всего того, чем она занимается? Точно, надо себя занять. Например, выучить еще один язык. Вполне здравая мысль. Да вот хотя бы мепаник. Основы ей известны, пополнить словарный запас большого труда не составит… Не то чтобы изучение чужих языков имело большое практическое значение, существовавшие программы синхронного перевода были весьма совершенны. Однако, во-первых, разговаривать с союзниками и нанимателями на их языках во всех флотах считалось хорошим тоном, а во-вторых, лингвистические упражнения способствовали развитию образного мышления, что было совершенно необходимо для по-настоящему хороших пилотов. Да и представителям прочих специальностей не вредило.