И больше ничего не говорила – не до разговоров им было, бежали со всех ног.
Оказывается, в этих доминах, больше похожих на музеи, жили люди! Катерина и Кирилл вбежали в какой-то подъезд – лестница там была деревянная, винтовая, как в кино! – поднялись на второй этаж. Дверь распахнулась, едва Катерина подняла руку к звонку. На пороге стояла грудастая девица с сердитым, озабоченным лицом:
– Я из-за вас опаздываю!
Впрочем, при взгляде на Кирилла она несколько смягчилась:
– Здрасьте! Кофе хотите?
– Вероника, да мы все сами сделаем, – ласково сказала Катерина. – Ты беги, беги. Когда вернешься?
– Сама не знаю, – бросила та, мигом ныряя в прежнюю озабоченность. – Можете меня не ждать, захлопните дверь – и все, когда вздумаете уйти. А Арина обещала быть в полдевятого. Не позже, иначе она в аэропорт опоздает. Все, ребята, бон кураж!
И вылетела из квартиры.
– Да она же русская, – сказал удивленно Кирилл. – А вы говорите, работает в Галери Лафайет…
– Ну и что? В престижных магазинах часто русские девушки работают. Потому что русских теперь в Париже вообще много, и они постепенно стали самыми выгодными покупателями. Но, конечно, все эти девушки отлично говорят по-французски и другие языки знают. Да вы снимайте куртку, снимайте. Вон туда можно повесить.
Кирилл расстегнул пуговицы, потом увидел, что Катерина тоже снимает свою курточку, начал ей помогать.
Она вдруг покраснела, глаза заметались. Господи! Да у нее даже руки дрожат!
Ему стало немного легче. Привычная ситуация! Если одна сестра к нему равнодушна, то другая, кажется, на глазах влюбляется.
– Вы слышали, что сказала Вероника? – чуть охрипшим голосом спросила Катерина. – Арину где-то час придется ждать. Может, в самом деле кофе попьем? Или лучше вино?
«А и правда – не выпить ли для храбрости? – подумал Кирилл. – Кофе – это только сердце надсаживать».
– А какое вино? – спросил с видом знатока.
– Посмотрим, – Катерина прошла в комнату.
Кирилл посмотрел ей вслед. Красивая походка. Волнующая, скажем так. Вроде бы и не вихляет бедрами, и не выдрючивается, как некоторые, а все равно очень приятно на нее смотреть. И не только сзади, если честно.
Вообще странная девушка. С первого взгляда вроде бы ничего особенного, а чем больше на нее смотришь, тем красивее она кажется. Просто глаз невозможно оторвать, честное слово!
– Кирилл, идите сюда! – позвала между тем Катерина.
Он вошел в комнату. Обстановка показалась простоватой для такой роскошной квартиры, но, в общем-то, все вполне мило. Просторный кожаный диван, два кресла, музыкальный центр, журнальный столик, шкаф-купе и бар-холодильник. Катерина сидела перед ним на корточках, и Кирилл волей-неволей обратил внимание на красивый изгиб ее спины.
– Смотрите, тут много чего есть. Вероника – запасливая девушка. Хотите джин? Красное вино – «Бордо», «Шатли»? Кампари с апельсиновым соком? А может быть, «Зюс»? Это такой французский аперитив. Вот коньяк – правда, наш, ставропольский, но он очень даже неплохой. Это Вероника, наверное, из дому привезла, она ведь из Краснодара. А я буду «Бейлис». Страшно люблю «Бейлис» со льдом.
«Бейлисом» Кирилла было не удивить – у Жанны Сергеевны напробовался в свое время. Да и другие напитки тоже пил. Вот «Зюс» – это что-то новое.
– Попробуем «Зюс».
Она налила в высокий толстостенный стакан золотистый напиток, положила несколько разноцветных шариков «вечного льда». Подала стакан Кириллу. Себе налила ирландский ликер, но лед сыпанула настоящий, не искусственный.
– За знакомство? – Кирилл поднял свой стакан.
Она кивнула, глядя чуть исподлобья.
Ого… опасная штука этот «Зюс». Очень вкусный – и очень крепкий. Легко пьется и мгновенно ударяет в голову. Да тут еще сидит эта… Катерина со своими странными глазами.
Кирилл спрятал усмешку:
– А музыку можно включить?
– Конечно. Радио «Ностальжи» вам нравится?
– «Ностальжи»? Вроде бы у нас было раньше такое радио.
– Ну да. Только у нас оно закрылось, а здесь его все очень любят.
Заиграла музыка.
– О, какой чудный вальс! – улыбнулся Кирилл.
– Да? – Она прислушалась. – И в самом деле. Это один из моих самых любимых шансонье, Брассанс, но я никогда не воспринимала эту мелодию как вальс.
– Дело в том, что я учитель танцев, – лукаво поглядел Кирилл. – Поэтому слышу только танцевальные мелодии.
– Учитель танцев?! – Она засмеялась. – А я думаю, почему такое странное ощущение от вашей походки? Вы и правда как будто танцуете при каждом шаге.
– Благодарю за комплимент. Отличный аперитивчик. Давайте еще выпьем, а? А потом я немножко поучу вас танцевать.
– Это безнадежно, – усмехнулась она. – Даже и пытаться не стоит.
– Стоит, стоит.
– Ну разве что если я еще немного выпью для храбрости. А может, и правда напиться? Придет Арина, а нам тут море по колено!
Кирилл глянул исподлобья. Интересно, что ее мысли работают в том же направлении, что и у него.
Ну и отлично. Тем легче, значит…
Катерина снова налила ему «Зюс», себе «Бейлис», потянулась чокаться – и вдруг лицо ее омрачилось.
– Что такое? – встревожился Кирилл.
– А, не обращайте внимания. Это очень печальная песня. Слышали такое имя – Юг Офре? Впрочем, у нас он практически неизвестен, как и Брассанс. Но в 60-х годах во Франции этот Офре был очень популярен. Эта песня совершенно садистская, не побоюсь этого слова. Герой как бы обращается к своей сестре: «Что ты плачешь, дорогая Селин? Почему у всех твоих подруг есть семьи, а у тебя нет? Где твой жених, которого мы так давно не видели? Почему твои волосы так быстро поседели? Наши родители умерли, ты отдала всю себя нам, младшим братьям и сестрам, ты воспитала и вырастила нас, но осталась одна. Твое золотое время ушло, молодость твоя закончилась. Не плачь, Селин, у тебя все равно красивые глаза!»
– Господи! – с ужасом передернулся Кирилл. – Кошмар какой!