Кирилл не противился, с мрачной иронией воспринимая случившееся как некую расплату за вчерашнее бегство из парка Кулибина: против судьбы не попрешь, вчера удалось удрать от милиции, зато не удалось сегодня, так на так и выходит, жизнь штука полосатая.
Успокаивая себя этими нехитрыми премудростями, он покорно шел вслед за Костиным. Коридорчик скоро кончился. Костин своим ключом отомкнул еще одну дверь, и они оказались в небольшой комнате с черной кабинетной мебелью, сейфом в углу и зарешеченными окнами. Посреди комнаты стоял парень в форме охранника, грозно держа руку на кобуре.
– Здрасьте… – пробормотал Кирилл.
Парень только хмыкнул.
– Бузмакин, пойди пока восьмой кабинет открой, лады? – сказал Костин, и парень с кобурой медленно, тяжело ступая, направился к двери.
Отчего-то теперь Кириллу стало полегче. Он даже начал оглядывать кабинет, в окошко посмотрел. Снаружи Кирилл увидел стоянку такси, автобусную остановку – окна выходили на площадь при аэропорте. Туда же, наверное, вела и другая дверь – не та, через которую прошли Костин и Кирилл.
Отчего-то при виде обыденной картины за окном – машины, люди, березы, одетые желтой листвой, – Кирилла снова взяла тоска.
Зачем он вылез с этим заявлением про телефон? Черт его за язык тянул?
Но, с другой стороны, а вдруг там в самом деле взрывное устройство? И не дурак ли он был бы, если бы взорвался на высоте сколько-то там километров по собственной дурости?
Нет, он все правильно сделал. И нечего напрягаться. Начальник сказал – минутное дело. Оно и в самом деле минутное. Кроме того, в зале ожидания Арина осталась, она сейчас все толком объяснит Малютину и…
Его мысли прервало какое-то сопение. Кирилл обернулся и только сейчас заметил, что в комнате, кроме них с Костиным, находится еще какой-то человек. Он забился в угол и сидел, опустив голову на руки, весь сжавшись, вот почему Кирилл его в первую минуту не приметил. Чернявый парень – ему лет двадцать пять, не больше – был вроде самый обыкновенный, и одет прилично – в такую же темно-зеленую куртку, как у Кирилла, нормальные черные джинсы, – но это все как-то отступало на второй план, стоило поглядеть в его лицо. Он был азером, а может, и чеченом – словом, лицом ярко выраженной кавказской национальности, но и это полбеды. Такая злоба плескалась в его больших черных глазах, что Кирилл почувствовал себя жутко неуютно – и откровенно обрадовался, когда Костин, кивнув ему на свободный стул, подошел к чернявому и угрюмо приказал:
– Пошли. В другой комнате посидишь. Давай, топай! Ну!
Голос у Костина был командирский, движения вроде бы уверенные, однако Кирилл мгновенно почувствовал, что он побаивается парня.
Что характерно, чернявый это тоже понял. Он нагло уставился на Костина, расширив свои и без того большие глаза, и что-то негромко спросил.
– Чего? – нахмурился, не расслышав, Костин.
Тот повторил – так же тихо.
– Чего? – чуть склонился к нему Костин, и парень заорал во весь голос:
– В другой комнате что будем делать? В жопу тебе засадить или пососешь? Что тебе больше нравится?
Кирилл ощутил, как его голова качнулась назад, словно от удара в подбородок. А бедняга Костин вообще весь откачнулся, еле на ногах удержался. Шея и высоко подбритый белобрысый затылок его вдруг стали красными: чудилось, кровь вот-вот сквозь кожу брызнет! Кирилл тоже никак не мог прийти в себя. Всякое в жизни слышал и видел, все-таки давно не мальчик, бывало, к нему даже приставали мужики, когда подрабатывал в шоу по ночным клубам, но уж больно грязно, больно мерзко прозвучало все это из уст черномазого!
– Ну, ты договоришься! – с ненавистью выдохнул Костин, наконец-то обретя дар речи. – Еще посмотрим, что скоро запоешь! Пошел, кому сказано! – И он выхватил из-под борта пиджака резиновую «демократку».
Чернявый коротко, хрипло хохотнул, однако больше нарываться не стал и подчинился. Встал, потянулся, заложил руки за спину – этак привычно, равнодушно – и побрел к двери. Однако, проходя мимо стола, не удержался – с чувством, мощно харкнул на столешницу.
– Падаль! – взвыл Костин, ткнув его палкой в спину. – Ну, ты меня достал! Пошел! Я с тобой сейчас поговорю!
За ними захлопнулась дверь. Кирилл ошеломленно покачал головой. Он никак не мог очухаться. Ну, пакость черномазая! Типичный боевик, террорист какой-то! А с виду на человека похож.
Он нервно ходил по комнате, косясь на гнусное пятно на столе. Надо бы вытереть, да чем? У него в кармане ничего, никакой салфетки, не пачкать же свой носовой платок. А вдруг Малютин решит, что это он нахаркал? Да ну, глупости, Костин ведь объяснит ему, как было дело.
В это время площадь пересек милицейский «уазик» и остановился под самым окном. Оттуда выскочили двое в форме. Шофер принялся отпирать дверцу фургона, а человек, сидевший на месте пассажира, взбежал на крыльцо. Через минуту по коридору быстро протопали шаги, и этот человек вошел в кабинет. Он был лет сорока, примерно одного роста с Кириллом, в форме, но без фуражки, со взлохмаченными светлыми волосами и светлыми, очень широко расставленными глазами. Это придавало его лицу враз недоброе и туповатое выражение.
При виде Кирилла рот его растянулся до ушей:
– Ждем-с?
Кирилл кивнул, слабо улыбаясь в ответ.
– По-нят-но, – отчеканил по слогам пришедший. – Вот и ладненько. А ты тут как себя вел, хорошо?
Кирилл уставился на него непонимающе. Но незнакомец, похоже, не ждал ответа: во все глаза таращился на харчок посреди столешницы.
– Ах ты ж су-ука, – протянул он ошеломленно. – Ну, скажи, кто ты после этого, если не сука?! Не удержался – нагадил! А зачем? Знаешь ведь, что за такие дела бывает? Знаешь?
– Вы что? – сердито спросил Кирилл. – С ума сошли?! Да это…
– Пока еще не сошел, – перебил его светловолосый. – Но точно сойду, если не заставлю тебя стол вытереть – твоей собственной мордой. И Малютин мне только спасибо скажет.
У Кирилла тошнота подкатила к горлу.
– Да это не я… – слабо выдохнул он.
– Не ты, конечно! – покладисто кивнул светлоглазый. – А вчера от следователя кто сигал, как заяц? А? Тоже не ты, скажешь? Не ты?!