У-ух, сел на чурбак. Во дела!
Гонта влетел наверх буквально через две минуты.
— Что?
— Смотри сам.
Гриша согнулся, вгляделся.
— Юра, это самолет.
— Да ладно!
— Чтоб я сдох.
— Так, я вниз, в радиорубку… Тут все решай сам, я пропал на связь.
— Сделаем! — уверил меня прапор, начиная разворачивать ствол ДШК в сторону летательного аппарата.
В радиорубке я свалился в кресло, поправил наушники гарнитуры, защелкал тумблерами, утопил «сенсоры». Как там у авиаторов? Ни разу в жизни я не общался с пилотом напрямую, лишь слушал чужой радиообмен. Частота? Поставил диапазон сканирования в полосе 120–130 MHz, подумал и расширил верх до 135. Запуск, побежали цифры… Тишина пока.
Ага! Есть несущая. Захват, фикс.
— Здесь «Вышка-контроль». Здесь «Вышка-контроль»! Неопознанный самолет к северо-западу от меня, назовите себя, прием.
И пошел я бубнить, как попка. Один раз в наушниках что-то щелкнуло, но никто не ответил. А голос-то успокоился — первый мандраж прошел, сейчас второй, уже поменьше.
— Здесь «Вышка-контроль». Здесь «Вышка-контроль». Неопознанный самолет к северо-западу от меня, назовите себя, прием.
И тут мне ответили на чистом русском языке.
— «Вышка-контроль», здесь «Пайпер Каб», прошу посадку! Прием.
— «Пайпер Каб», сообщите цель полета. — Тут я вспомнил про Гонту возле ДШК и торопливо брякнул: — Срочно сообщите, системы ПВО приведены в готовность.
— «Вышка-контроль», пилот — Эльза Благова, гражданка Словакии, русская по национальности. Пассажиров нет, причина — побег. Самолет поврежден, топливо есть, но второго захода не сделаю, машина плохо управляется. Как приняли, прием.
И только сейчас до меня дошло, что я разговариваю с женщиной! А теперь что? Я уполномочен? А кто же еще, твою душу-племя-семя-знамя-вымя-темя, уполномочен!
— «Пайпер Каб», принял, подходите. Я в башне замка над рекой.
Мне на плечо осторожно легла тяжелая рука. Сотников тихо, одними губами прошептал: «Все правильно, сажай…» И достал рацию.
— «Вышка-контроль», прошу экстренную посадку! «Вышка», у вас есть большая ровная поляна?
— «Пайпер Каб», есть ВПП 27–09, триста метров, грунтовая, необорудованная, без огней. Ветроуказатель. Заходите с реки, курс 270. Как поняли, прием. — И добавил: — Здесь Юрий Вотяков, радист Замка «Россия».
— «Вышка», принято, постараюсь сесть. Спасибо, Юра!
Не пойду я работать авиадиспетчером… Тут ни молоко за вредность, ни ранняя пенсия не помогут. Оглянулся, а Сотников по «мыльнице» дирижирует: «Да чем угодно подсветите! Торец. Давайте в темпе!» — и сразу перевоткнулся на кого-то другого.
— Наверх пошли, — дернул я Сотникова.
— А это? — Он показал рукой на станцию.
Я молча постукал пальцем по гарнитуре и рванул по лестнице.
ДШК одинок, Гонты уже нет, куда он делся? Во дворе замка завизжал стартер уазика. Ага, молоток Гриша, уже грузит медиков. Мы подошли к краю башни. Солнце село, лишь узкая светлая полоска висит над Заостровской, темнота накатывает прямо на глазах.
Но самолет видно, хотя и плохо: уже заходит над рекой, навигационные огни включены. Я бросил взгляд на наш аэродром, теперь уже без кавычек. Дождался, родимый…
— Петр Игнатьевич! Свет-то включи в диспетчерской, хоть какой ориентир! Сам сообразить не можешь? И мотоцикл, мотоцикл свой, мля, оттащи! Это аэродром, а не мастерская! — опять заревел Главный.
Возле вновь открытого ангара забегали люди, вспыхнул огонек, потом еще и еще…
— «Пайпер Каб», торец полосы подсвечен, — тут я увидел огоньки и на другой стороне ВПП и прокричал: — конец ВПП тоже! Ветер западный, слабый, где-то пять метров в секунду, с порывами… Садись давай, Эльза Благова. Ждем.
Она уже не ответила. «Пайпер» подошел совсем близко, вниз выстрелил небольшой конус прожектора. От Посада бегут люди с фонарями, уазик показывает мне свой путь красными задними габаритами. Вся эта часть зоны мерцает огоньками.
Мать моя женщина, только сейчас увидел! Правая стойка шасси у самолета с изломом, как подрубили. Единственное верхнерасположенное крыло, как мне показалось, тоже не совсем целое, машину сильно качает.
— Эльза, правая стойка!
Услышит?
Не доходя до ВПП «Пайпер» поддуло, пилот это сразу заметил, сбросил газ, возвращая машину на курс, но управляемость у машины хреновая, «Пайпер» явно провалился ниже глиссады. Опять вверх, и в итоге торец полосы «Пайпер» прошел высоковато. Да садись же ты! Есть касание. Еще… еще… покатился на одном!
За самолетом бегут люди. К уазику примкнул оживший от страха «Урал» шерифа.
Эльза изо всех сил тянула самолет, стараясь не дать ему свалиться на правую сторону. Но крыло опустилось, самолет понесло вправо, и «Пайпер» с ходу вкрячился в насыпной холмик ветроуказателя. Все! Пи-ипец! Даже без трубы было видно, как машина разваливается на части. Твою душу…
И тишина. И люди среди обломков.
— Что там? — прокричал Сотников.
Я все слышу, включена громкая.
— Вытащили уже, — проскрипела рация голосом шерифа. — В сознании, ушибы точно, по переломам не могу сказать. Ранение вижу, голова в крови. Медики берут.
По полю уже мчит бортовой «газон», весь отрезок ВПП залит светом фар и фонарей.
И вдруг — яркая вспышка!
— Горит! Самолет загорелся! — крикнул Уксусников.
И сами видим… Кончилась авиация, крепко полыхает. А чего там, фанера да обшивка.
— Ну Юрка, — тяжело вздохнул Главный, опуская рацию, — поздравить не могу, не по-людски как-то. Но это событие. Пилот, он же пассажир, жив. Самолет сгорел.
С полминуты он молча смотрел в сторону аэродрома. А потом сказал.
— Но теперь самолеты у нас будут… Про виски первому увидевшему помнишь? Или конфетками для девушки возьмешь?
Сергей Демченко, командир группы сталкеров, прорубается сквозь тернии слов к настоящим делам
— Нет, Сережа, твою карту мы черкать не будем. Давай лучше заново посмотрим, что имеем, — Сотников взял черный маркер и на большом листе бумаги нарисовал знак, похожий на огромную букву «У». Только главная палка знака стоит вертикально.
— Это Волга. А это Сена, — превратив подписями «знак» в схему, Сотников ближе к нижней части нанес две точки. — Замок «Россия» и «Нотр-Дам». Ну и дальше те данные, что нам уже известны.
Главный быстро дополнил карту-схему извилистой дорогой вдоль Волги, нашими поселками, протянул от Кордона волнистую линию речки Листвянки. Грубо прорисовал залив со станицей Заостровской, известные острова. Подумал, и обрезал линию дороги с двух концов S-образными поперечинами, над ними — по вопросительному знаку, типа там Темные Земли. Чуть выше точки соединения линий «У» Главный нарисовал горы, вот так: ^^^^. И зафигачил такими каракулями все пространство до самого низа. Море Сотников игнорировал.