Точно, администрация на Веселое сто пудов кого-то поставила. Нужно бы смотаться, познакомиться с коллегой. Да и пограничники там стоят.
– Наперво грузовой порт нужно осмотреть, Игорек, – рассудительно предложил Будко.
– Да был я там, ни одного судна.
– Буксир какой могли и не заметить, – не сдался морячок. – Без привычки. Вы же наверняка танкера выглядывали да сухогрузы.
Как в кино говорят: «Есть только один способ это выяснить».
– Оружие есть?
– Вот оружия-то и нет, – с сожалением цыкнул дедок, почему-то посмотрев на женщин. – Желание есть, а оружия нема.
И я, недолго думая, отдал ему обрез. Странный дед, не странный… Зато боевой. Не струсит, вижу. А это дорогого стоит. Принесли девчата из моей комнаты куцый ствол, я взял, поинтересовался:
– Охотиться доводилось?
– А как же ж! Не боись, командир, шмальнем по врагу со всей нашей радостью!
Ну и бери тогда, морячок, владей. Плюс один вооруженный мужик в общине.
Через двадцать минут мы медленно катили по набережной в сторону порта. Проехали ряд пустых гостиниц, зашитую на зиму круглую будку экскурсионного бюро, увешанную старыми плакатами и рекламками – вторая такая же стоит на мосту, в самом начале. Миновали закрытое тяжелыми жалюзи летнее кафе с синей крышей. У подъема на мост, возле ларька с надписью «Квас», остановились. К «шниве» сразу подскочил парнишка-наблюдатель.
– Как тебя зовут?
– Марик, – отозвался парень, перекладывая из руки в руку «воздушку».
– А полностью как?
– Марик.
Обстановка была спокойная, никто к мосту не приближался, активности наблюдателей с противоположной стороны не замечено. Глаза у ребятни острые, но бинокли нужно добывать.
– Ной был?
– Приходил, – хмуро ответствовал отрок, потирая левое ухо.
– Мы в порт едем, смотри за тылами, если что, сигнализируй.
Марик послушно кивнул, но тут же горячо поинтересовался:
– А можно, я с вами! Везде пролезу!
Пролезешь, пролезешь…
– Тут смотри, – не разрешил я, но добавил: – В следующий раз возьму.
Мини-отели сплошной застройкой тянулись до самой границы порта. Возле последнего мы спешились, походили между зданиями, дошли до небольшой аллеи кипарисов.
– Ну, и где тут может быть схрон?
Хрен тут найдешь, а не схрон, точная наводка нужна. Или специфические приборы. Вполне может быть, что под каким-то из отелей действительно имеется вход под землю, предусмотрительно скрытый от городских властей по-хозяйски размышляющим хозяином.
– Карта потребна верная, – молвил дед. – Или колануть кого-то со вкусом.
Я посмотрел на него с новым интересом:
– В бригаде был?
– В смысле?
– Да я так, забазара ради…
В заборе – дыры, уже пробуравили местные умельцы, никто не хочет крюку давать. Грузовых судов, как я и говорил, в порту не было, ни единого – лишь пустые громады серых бетонных причалов, низкие цветастые склады и закрытое трехэтажное здание управления порта. На огромной площадке за ним – никаких движений, спасатели этот район уже проверили, чужие здесь не ходят.
Ни людей, ни собак: мне же почему-то казалось, что в каждом порту непременно должны быть собаки, разномастные, лохматые и добрые. Кто-то же должен романтично сидеть на закате у причала и ждать возвращения с моря друзей. Хотя в реале, наверняка, псы портовые злы, как… собаки.
А вот маленький пароходик имелся – и как это я его не заметил!
– Ну вот, что я вам говорил! – обрадовался «шкипер». – Он же низкий, за причалом и не увидишь!
Небольшой, метров десять-двенадцать, прогулочный теплоходик с корпусом синего цвета и вынесенной вперед рубкой был оснащен кормовым и носовым тентами, сделанными почему-то из зеленой маскировочной сетки, словно ему среди окопов стоять назначено, и длинной лестницей-сходней, закрепленной на носу. Сейчас лестница была некрасиво поднята торчком.
– Срезать ее к лешему, – сразу заявил дед. – Только вид кораблю портит.
Небольшой ялик на корме, черная труба сбоку от рубки, белый кокон РЛС наверху с надписью «Furuna», непременные спасательные круги, деревянные скамьи для отдыхающих, решивших скоротать время на водной прогулке. Почему использовали столь несовременный катер? Он же медленный.
– На рыбалку людей возил, за денежку, в открытое море, – со знанием дела пояснил Будко, словно читая мои мысли. – Такому средний шторм побоку.
Тогда понятно. В двух местах виднеются какие-то буквы, нанесенные белой краской. «БПК-27» на борту и «РН-411 НК» на ходовой рубке.
– Отсебятина, – сказал Будко. – Типа «большой прогулочный катер».
– Большой?
– Так по сравнению с «мыльницами»…
– Это наша постройка, что скажешь? – Не видел я таких на Енисее, хотя пароходиков повидал немало.
– Куда там. Не-емец! – значительно сказал дед, даже как бы возмущаясь, почему это я не разбираюсь в силуэтах так же четко, как командир торпедного катера. – Только рубку перестроили, сразу скажу. Или вообще заново делали. Купили-то по дешевке, после аварии, обычное дело.
– Не опасно? – Что-то мне не хочется на импортном утиле кататься.
– Корпус у судна точно добрый. – Похоже, Будко был уже убежден в надежности судна. – А рубка… что рубка?.. В мост, поди, не вписался на родине, у них же там мосты низкие.
– Был в Европе?
– А как же! В шестьдесят восьмом на сторожевике по Дунаю заходил. В Братиславе морпехов высаживали, «революционеров» по терминалам гоняли. Меня потом за подвиги в Азовскую лужу и отправили.
– Везет.
Залезли мы на палубу, я сильно подергал ручку двери рубки. Заперто. Ну, это мы сломаем быстро. Я ухватился покрепче.
– Подожди, командор, – отстранил меня дед.
Василий Семенович несколько раз легонько хлопнул маленькой ладошкой по верхней части дверного проема, дверка и открылась. Ловко.
– Говорю же, самоделка, халтурим, как всегда, – проворчал морской волчара, – и качка свое дело делает. Прошу!
С первого взгляда, в рубке все вроде стоит на своих местах, никаких следов разгрома или разбора. Даже жидкокристаллический дисплей локатора не снят.
– Справишься, Василий Семенович?
– Да че тут справляться… Сейчас пробный запуск производим, или как?
Я задумался.
– Нет, давай не сегодня, сейчас другие планы. Нашли, и хорошо.
Закрыв рубку, мы спустились на причал.
– Хорошо бы охрану выставить, кого из пацанвы к пароходу приставить, – поступило очередное предложение от шкипера.