Оглянулся.
Из окон окружающих домов за нами кто-то наблюдал, я это чувствовал.
Человек объявиться не решался, и я не стал орать – были тут уже горлопаны. Да и кто выйдет к вооруженным победителям сразу после пальбы. Вон с той высотки пасут. Там с верхних окон наверняка открывается роскошный вид на мертвый город, все видно.
Неподалеку начинались очередные скопления причудливых дорогих домов, похожих на обломанные белые скалы, разделенные полосами густой южной зелени. Над ними, словно над потухающим вулканом, курился дым старого пожара. Вдали виднелся морской порт Сочи, ни одного судна в акватории… Сбоку в сторону моря одна за другой двигались грозовые тучи – над Хостой уж точно льет, а здесь тихие улицы свободного от людей города по-прежнему нежились под лучами предвечернего солнца. Остальное куда-то исчезло: шелест автомобильных шин, сливавшийся некогда в несмолкающее шипение, разговоры, сигналы, музыка, смех… Все пропало.
Только мы и мертвые гопники, любуйтесь.
И никаких глиссирующих гидроциклов и яхт посреди слабых волн. Казалось, что в море тоже жизни нет. Лишь одинокий Гигантский Кракен или же сам Ктулху смотрит через соленую линзу на эту разруху. Скоро чудищу надоест роль созерцателя, оно выползет из глубины на берег и поставит точку в чрезмерно затянувшейся мизансцене.
Я какое-то время постоял в прострации, потом помог оттащить трупы за здание, в глубь газона, помыл руки, еще раз вздохнул и вернулся к машине. Прохладненько что-то становится. Вроде бы получилось удачно. И все же.
– Лидия Аркадьевна, прыгайте за руль, уважаемая, мы едем назад, будем забирать Рубинковичей.
Коротко пересказал шкиперу историю семьи.
– Гарик, ты уверен? – засомневался капитан, обвешанный трофейным оружием. – Нам еще плыть и плыть.
– Игорь, действительно, есть ли необходимость именно сейчас…
– Отставить обсуждение! – решительно пресек я подчиненных. – Она запалилась, разговаривая с нами, мало ли кто видел. А трое бандюков, как минимум, где-то тут рядом, могут отомстить. Я сразу не сообразил, косяк, буду исправлять. Шкипер, здесь жди… Лучше будет, если ты пока отойдешь к краю волнореза, так спокойней.
– И куда их возьмем? – с подозрением спросил Будко.
– К тебе, на судно, дорогой Василий Семенович, куда же еще! – легко подтвердил я предположение рейдера. – А как же? Что ты сморщился?.. Я пообещал им, что будут в безопасности, а получилось, наврал. Значит, должен выровнять, и баста.
У дома Рубинковичей деликатничать не стали: Линна сразу посигналила, Светлана торопливо вышла, мгновенно приняла команду на эвакуацию и умчалась к своим, собираться. После чего я размеренно пострелял в воздух из пистолета. Шакалье везде одинаково, что в тайге, что в городе, не способные к прямой драке разбегутся подальше, залягут и будут выжидать, когда уйдем.
– Линна, поднимись-ка ты к ним, а то за сорок минут не успеют. Фильтрани там на ненужное, чтобы муть не хватали. Но и не обрезай слишком, судно не авто, к грузу не критично.
Напарница ушла, а я остался на улице – слушать тишину да поглядывать по сторонам.
Как-то быстро все произошло, не успел я злость выплеснуть.
Когда мы с Линной, выйдя из-за угла, начали сквозь кусты оценивать силы противника, то увидели замечательную в своей тупой простоте сцену: кучка дебилов расположилась на набережной и вяло подергивалась под клубную музычку, несущуюся из открытых дверей припаркованного рядом белоснежного «лупатого» «мерса» – как же их тут любят! Один из индейцев периодически постреливал из «Ремингтона» в сторону «Тунгуса». То, что дистанция для гладкоствольного ружья была запредельной, стрелка ничуть не смущало, он просто игрался, маленький.
Двое из компании, оба чуть постарше, спиной к морю сидели на парапете и молча жрали толстую и невкусную магазинную пиццу, лежащую на бетоне между ними. Особенно выделялся колоритный альбиносистый вожак в светлом сине-сером, якобы спортивном, костюме, бейсболке козырьком назад и черных кроссовках. Солнцезащитные очки с радужным отливом были вздернуты на лоб. Штанишки задрались, обнажив голые серые ноги с нездоровыми узловатыми коленками – сразу видно, тренажерный зал у барбоса не в чести.
Оба тупо смотрели на брусчатку, зажав в руках жестянки с пивом, причем пили они привычно воровато, словно ожидая, что проходящий мимо случайный полицейский в очередной раз может застукать нарушителей.
Девица пританцовывала в четырех шагах справа, зачем-то ухватив тяжелую «мурку». Наверно, представляла себя милитари-моделью.
– Прелестно! – прошептала Линна. – Новые заводные апельсины.
Тут танцующая дама крепко нас удивила – резко вскинув ружье, она неловко вложилась и пару раз пальнула в сторону моря, чуть не снеся башку коллеге-стрелку, который, отскочив в сторону, начал нудно материться. Парочка на парапете радостно заржала.
Отморозь полная.
Капитан боевого баркаса, удерживая судно метрах в двухстах от берега, высунулся из ходовой рубки и приветливо помахал руками, что-то крикнул, всячески показывая, что хочет подойти и с радостью познакомиться с доминаторами. Такое дело гопников заинтересовало, сидящие встали, стрельба прекратилась, музыка загремела погромче. Четверка тоже начала жестикулировать и орать, повелительно, нетерпеливо – скоро, кенты, покатаемся на лошке педальном!
Я знал, что делает в эти секунды Данила: прячется за бортом с пулеметом, готовясь в любой момент открыть огонь. Присев с рацией в руках, Лидия Аркадьевна занялась синхронизацией действий родов войск.
– Готовимся, Игорь, сейчас, – сообщила москвичка, выпрямляясь, и подняла «АПС» с пристегнутой кобурой.
Первая же очередь из «ДП» снесла группу, не зря экипаж тренировался, нам даже и пострелять толком не пришлось. Боя не получилось, сброса паров тоже.
И вообще – все как-то непутево…
Наконец семья спустилась вниз. Мама с сыном вели главу семейства – видок у папы тот еще, того и гляди свалится. Отцу было стыдно, и он пытался бодриться. Что ж, надо помогать мужику.
– Дяденьки, а мы сейчас чертиков видели! – возбужденно сообщил ребенок, тут же одернутый матерью.
Мы заинтересовались.
– Мама! Ну, правда же! Вон на той крыше! Черненькие, злые.
– А раньше? – сразу зацепилась москвичка.
– Вчера тоже… – начала было мамаша и умолкла.
Понятно, уже не удивляюсь.
– Если бы у меня было ружье, я бы попал, – похвастался восьмилетка, подходя ближе.
Линна с умилением погладила шкета по голове.
– Как жаль, что детская вера в себя, которой всегда завидуешь и любуешься, рациональна лишь до начала пубертатного периода, правда же, Игорь? – патетично восхитилась напарница. – Пока гормональные вихри еще не затмевают высокопроизводительный ребячий мозг. Это возвращается, но много позже, чаще слишком поздно.