На борту было двое: сам Самохин за штурвалом — в руках микрофон, второй же стоял у турели какого-то смутно знакомого пулемета, тактично облокачивался на стойку, ствол задран вверх. Типа мы не опасные.
— Вас сопровождать? Или сами сможете идти?
Я уже был вне рубки и мог отвечать по-русски.
— Сможем, лоция имеется!
— Отлично! Тогда я доведу вас до Сены, оттуда вернусь. А вскоре вас уже и…
Тут у «Стерегущего» что-то зашипело, затрещало, динамик пару раз подозрительно крякнул. Самохин кивнул напарнику, тот бросил пулемет и полез в потроха усилителя. И вдруг я услышал заветное! Да так громко!
— Мать… Гангрена железная, чтоб тебя в задницу… Да че ты там возишься, на, засади ей по самые! Провод, млямба, синий! Синий, говорю! Куда! Е-е-оо… Албасов, ты тупой? Твою душу…
Бальзам! Бальзам!
— Ох, мляут! — выругался и я на смеси языков.
Красота-то какая! Услышал родненькое! От своих!
Наши притихли, настороженно прислушиваясь к частично знакомым словам.
Наконец Маурер акцентированно произнес:
— Надо же, и тут северяне!
Я ничего не понял.
— Какие северяне, ты о чем, Ули?
— Да те самые, что в Базель из Израиля приезжали, — перехватив ответ, невозмутимо поведала Ленни. — Мат на мате, вот люди и запомнили. А ты что, Федя, думал, мы тебя так за еврейскую внешность прозвали? Да ты в зеркало хоть изредка смотришься? С твоим картофельным носом…
Давно меня так не разводили! Даже обидно — старался ведь соответствовать…
Сена, впадающая в Волгу, — это не менее круто, чем Ганг, впадающий в Рейн! Но фокус уже знакомый, и я не удивился: сам порядок узнавания мира предполагает подобное. Оказывается, дальше по Сене стоит Нотр-Дам, Замок сельского Парижа — Самохин так и сказал: «село». Франция…
— Боже, Париж… Как давно я там не была!
А я так вообще не был.
Несмотря на помощь звездного неба, видно было плоховато, помогал локатор и прожектора. После Сены «Стерегущий», починив наконец-то свою шарманку, громко попрощался и красивым виражом отвалил на обратный курс.
Последующие восемь ходовых часов прошли спокойно, но очень тяжело — ожидание измучило всех. Пробовал пойти вздремнуть, не получилось, голова полна мыслей, ожиданий и предположений. Эмоции не дают уснуть.
Слева от нас началась степь, бесконечная и бескрайняя.
По понятным причинам Сашке шкипер штурвала не доверил, а вот Ленни порулила — у нее уже есть опыт плавания в темноте. С лоцией плыть просто красота — карта нам была вручена подробная, вся батиметрия имеется, русло на листах — с промером глубин и характером дна. Судовой ход шкипер выдерживал по РЛС и визуально — прибором ночного видения. Казалось, все так просто! Чего плетемся? Меня так и подмывало встать за штурвал.
Да кто бы дал…
Течение на Волге не слишком быстрое, но скорость упала. Да и невозможно набрать крейсерскую в первом проходе по новой реке. Дьявол меня задери, я дождусь когда-нибудь финиша? Лес сменялся полем, горы — равниной.
Монотонность начала раздражать.
Никто не спал: как тут уснешь.
— Судно на радаре! — наконец заорал Маурер.
Отметка на зеленом экране локатора помигивала прямо по курсу, рядом с ней значения вектора и скорость. Вскоре компьютер идентифицировал появившийся объект как «средний буксир водно-морского типа». В реалиях существующего речного многообразия это как крейсер, судно никак не меньше «Клевера».
Маурер первым окликать встречающих тактично не стал.
Пш-шш…
— «Клевер» — «Дункану»!
Радиообмен вел я.
— На связи. Здесь дизель-электроход «Клевер», шкипер Ули Маурер. Говорит командор международной экспедиции Федор Потапов.
— Говорит Владимир Коломийцев, капитан флагмана флота, фрегата ВМФ России «Дункан». Приветствую шкипера и командора!
И он, легко переключившись на английский язык, продублировал сказанное.
Шкипер довольно покивал.
— Ули, форма! — прошипела Zicke.
— Проклятье! — Маурер бросил все и мощно рванул вниз.
— Давай быстрей, я тоже переоденусь! — успела крикнуть вслед сильфида.
Пш-шш…
— «Клевер», подходить будем с левого борта, вдогон. За милю сбросьте скорость.
— Сделаем, «Дункан».
Шкипер переоделся в рекордный срок, словно рядовой мотострелковой учебки, сменив за штурвалом Ленчика, коя тут же скрылась из виду.
Нам с индусом переодевать было нечего — мы тут так, погулять вышли.
Дальнейшие переговоры вел уже Маурер, непринужденно обмениваясь с капитаном флагмана о всякой текущей ерунде — мало тут людей такого уровня. А ведь мы по окияну шастали, не из лужи какой выскочили.
Уже светало, поэтому можно было разглядеть почти все детали. Может, в мирное время да в прошлой своей жизни означенный «Дункан» и был буксиром… сейчас он точно был фрегатом! Военное судно шаровой окраски с белыми индексами и номерами, Красной Звездой и Андреевским флагом на мачте проплывало мимо. День ВМФ в Питере, да и только! Как тут Феде не гордиться Родиной.
— Обрати внимание на бронезащиту корпуса, — почему-то шепотом подсказал индус.
Ага. Плиты повсюду, рубка в щелевом доспехе. А на носу чуть ли не башенка с тяжелым пулеметом. Это ДШК, что ли? И на корме пулемет! Серьезное вооружение, серьезней не видал. Какие тут, к черту, птички… Всю стаю с небес поснимает.
Шкипер сбавил ход.
Заложив вираж, «Дункан» поднажал и вскоре догнал мотобот, пристраиваясь слева. Идет, чуть раскачивается, вид грозный… Антенна РЛС без кокона, мощная, несколько высоких радиоантенн, по бокам надстройки еще приборы. Камеры ночного видения? В рубке рядом с Коломийцевым угадывается еще кто-то. Один человек стоит в башенке ДШК, но ствол смотрит слева по курсу, ни разу не дернулся.
На палубе выстроились двое, судя по небрежному виду и позам — никак не моряки. Один повыше и покрепче, второй на его фоне — коротыш.
Суда выровняли скорость, пошли рядом, Сашка закрепил концы.
— Что, камрады, мы поднимаемся на борт! — не столько спросил, сколько уведомил маленький.
— Давай!
Оба ловко перепрыгнули на палубу «Клевера».
— Группа сталкеров анклава. Старший группы Сомов Михаил, позывной «Гоблин», — хрипловатым баском представился кабан совершенно бандитского вида.
— Костя Лунев, позывной «Кастет», — подхватил тот, что поменьше.
Сталкеры, надо же!
А маленький-то — тоже тот еще подарок — глаза хитрые, острые, сам резкий. Очень опасный мальчик.