— Ладно, конец истории… Ты прав, рейнджер.
Она через силу улыбнулась, встала, отряхнула штанины от серо-коричневой пыли и сказала, улыбаясь уже широко:
— Но я тебе отомщу за этот обман, Hombre! [22]
И отомстит ведь, с нее станется.
— Ладно, показывай, что у тебя тут.
— Авто со стороны поста, камешек смотри куда отлетел, — показал я.
— Ты все камни на дороге запоминаешь?
— Придумай другое средство.
— Так и что мы сейчас делать будем?
— С Рольфом для начала связываться.
Я вытащил рацию, отключил автосканирование. После покупки второго аккумулятора возможности мониторинга ближнего эфира расширились. Набрал частоту блокпоста, покликал руководство. Рольф Бютикер оказался рядом.
— Алло, Рольф, здесь рейнджер.
— Что у тебя, Тео?
— Я стою на трассе, вижу на дороге следы автомобиля со стороны блокпоста — скажешь, кто?
— А что такое?
— Ничего, контроль территории шерифом.
— Мотопатруль гренадеров ушел на задание, три часа назад, — подумав несколько секунд, ответил он.
— ROGER. Одна машина?
— Легкий патруль. Одна машина без пулемета, в экипаже двое патрульных. А ты где находишься?
— Выехал на трассу, поедем с Ленни в сторону Плохого Леса.
— Похоже, Тео, у вас есть запасные головы!
— Должны же быть смельчаки в анклаве! Не всем сидеть взаперти… OUT!
— Ха-ха! AMF!
Грубиян… AMF — это что-то типа «Прощай, мозгогреб», от Adios, Mother Fucker. Хороший мужик Рольф, но нам в нашей глобальной проблеме не помощник — слишком уж близко к «сигуранце» стоит. Поэтому Рольфа мы в свои планы посвящать не намерены. Мы вообще никого к себе не примкнем.
Патруль гренадеров ездит на трехдверном гелендвагене, который на той Земле перестали выпускать, напоследок присвоив название ВАЗ Final Edition. Причем читать надо не «ваз», а «бэ-а-три»: германские маркетологи начудили. А машинка классная.
— Поехали не торопясь.
Погода сегодня отличная — самая лучшая для таких мероприятий. Пасмурно, но дождика пока не было и не предвидится. Не холодно и не жарко, бликов не будет, мелких контрастных теней — наблюдение удобное, металл кузова не греется до одури…
Пока выезжали, связывались и принимали решение, голова у меня совсем перестала болеть, организм ожил, встрепенулся — уже ничто не напоминает о вчерашних излишествах. Я посмотрел на несколько напряженную подругу, чуть склонившуюся к рулю и внимательно осматривающую дорогу впереди.
— Ты как?
— О чем ты?
— Может, я поведу?
— Все нормально, Dude, — сверкнула глазами Ленни, — смотри за своими любимыми камушками, если тебя девушка, рядом сидящая, не интересует.
Что к чему…
Сначала мы замахнулись неслабо — решил проехать до сотни километров на запад, это примерно полпути до Эфиопии, чуть меньше. Уже известно, что селективные кластеры разбросаны по такой сетке, правда, без особой точности — наверное, дислокация еще и от местности зависит. Должна быть селективка, а там большое озеро на карте Писателя. Тогда он трет репу и говорит: «Ну, что же, сам карту составлял, сам и расхлебывать буду», — и переносит кластер куда подальше.
Вскоре я понял, что насчет «сотни» мы погорячились. Патруль Берна дальше сорока километров не катается — неспроста же… Да, хорошо пьяными ночами в обнимку с девой мечтать о подвигах. Конечно, заманчиво было бы тихо подкатить к замку эфиопов на расстояние уверенного наблюдения в бинокль. Только какие есть шансы, что у них на блоке КПП «Восток» не стоит чернокожий «Ралифа Бу Тикера» с пулеметом наперевес? Селективный кластер обязан контролировать свою территорию, как и проезд через нее. Кроме того, можно догадаться — чем ближе к замку эфиопов, или что там у них, тем больше народу. Знаю, что Аддис-Абеба хорошо укреплена, территорию держит крепко, своим спуску не дает. А вот как там нынче к белым путешественникам относятся?
Сомнительный вариант, но проверить его мы должны. Основная цель поездки такова: посмотреть, нет ли где ответвления, объездной дороги.
Проехали место добычи первых моих ништяков, мимо проплыл обугленный остов джипа.
— Стоп! Давай назад, медленно.
Ленни вздрогнула, но исправно обернулась назад, молча начала сдавать задом.
— Хорош. Пойдем глянем. Стволы всегда с собой.
— Чувак, не будь занудой!
Да. К сгоревшей машине подъезжали, ковырялись, даже что-то выдрали.
— Про это место ты рассказывал?
— Про это…
— Плохое тут место, поехали дальше.
— Думаешь, будут хорошие?
Плохой Лес тянется среди невысоких горных отрогов километров на двадцать пять, потом, по рассказам, местность переходит в равнину, покрытую небольшими лесами и перелесками. Самое опасное место, в моем понимании, начинается именно сейчас. Я перехватил полуавтомат, проверил, насколько удобно лежит заранее собранный в карабин маузер. А револьвер?
— Стой!
— Да что такое опять! — взвилась сильфида, нажимая на тормоз. Руби послушно встал колом.
— Держи револьвер.
Я протянул ей «смит» с кобурой. Может, он и идентификатор, может быть, часть важной миссии, но оставить Zicke с одним никак не женским «хадсоном» я не могу. Девушка послушно взяла оружие, вышла из машины, нацепила на ремень. Повернула левое зеркало бокового обзора, привстала на носочках, оценила результат.
— «Хадсон» тоже пусть рядом будет, под рукой, — попросил я. — Все, больше пугать не буду, едем дальше.
Вскоре дорога пошла в гору. Перевал?
Черт, как плохо, что ни у кого нет карт местности. Впрочем, какие-то схемы наверняка есть у «сигуранцы», но остальным от этого не легче.
Грунтовка пошла петлять с подъемами и спусками средь нагромождения скал и высоких сосен. Темно, как вечером. Если в долине Берна местность почти курортная, южно-приморская, то здесь пейзаж больше всего напоминает Скандинавские предгорья, Карелию. Красиво вокруг, а ехать очень и очень неуютно — имея злой умысел… ставь тут засаду на засаде, опасные места и участки, пригодные для такой цели, измучишься проверять. Тем не менее я периодически останавливался и изучал детали: вдруг что-то промелькнет тревожное, насторожит.
Но насторожило не «что-то», спрятанное за мшистым камнем, а нагло стоящее на самом видном месте. Не поленились ведь.