Союзники, если не сказать больше. Прикинув ночью резоны, Муни поутру объявил мне о новой грани дипломатической миссии: теперь я не только везу приветы кавээнщикам из Манилы и диппакеты из Шанхая и Дели, но и записку от старосты цыганской общины к лидерам России с просьбой о покровительстве.
— Видишь ли, Тео… Молодежь еще не понимает, а мне уже хорошо видно: спокойные времена на Ганге подходят к концу, — с проникновенной грустью напутствовал меня старый Мунирудзаман. — Большие пароходы начали ходить мимо, большие люди начали плавать в низовьях — как ты. Вскоре крупные анклавы скажут нам: «Эти земли нам понравились, не сесть ли вам на свои лодки, не отправиться ли еще дальше?» И что тогда делать несчастным цыганам? Разве послушает нас Шанхай? А мы не хотим больше кочевать, зачем это, если вокруг столько отличной земли… Кроме того, мне кажется, что русским будет интересно иметь на Ганге надежную базу. Я ведь с утра провел совет общины: все хотят присоединиться к России… Ты не против, Тео?
Кто я такой, чтобы решать вопросы присоединений?
Но свою точку зрения высказал, как единственный русский человек в округе:
— Тео не против, Муни. Не знаю, что там скажут вожди русского анклава, но думаю, что они тем более увидят свои выгоды.
— Я помню русских по Вьетнаму, одно время подрабатывал в Камрани, — закивал вождь. — И уверен, что предложение им понравится. Так что не потеряй записку, парень.
Даже руки по этому поводу пожали.
В общем, обшмонав трупы и получив ништяки, цыгане остались полностью довольными и к кадровому доукомплектованию экипажа «Клевера» подошли со всем тщанием: Сашкой мы не нарадуемся. Поболтать любит, но и это у него получается делать с пользой.
Самой интересной информацией был рассказ нового матроса о некоем большом острове к югу от устья Ганга — я уже отмечал его на глобусе, но до рассказа Сашки беспредметно: остров и остров, мало ли таких. Ни филиппинцы, ни цыгане там не были — слишком далеко. А вот оттуда люди появлялись! Месяца три назад, по рассказам филиппинцев, неподалеку от устья рыбаки обнаружили лодку с двумя людьми. Достоверно здесь только это, дальше идет разнобой. Филиппинцы утверждают, что оба члена экипажа небольшой шлюпки были ранены и, как следовало из повествования несчастных, гонимы и преследуемы. Начали разбираться да разъяснять — а это англичане! Или ирландцы, кто их тут различит.
Однако взрослые мужики из цыганской общины, видевшие воочию пришельцев на борту увозившего их в Манилу «Лусона» в состоянии повышенной бодрости и веселья, сильно сомневаются в правдивости версии филиппинцев.
Вполне может быть, что это никакие не раненые инсургенты или политбеженцы, а обыкновенные посланники. Вот только непонятно, почему британцы, если они действительно обосновались на том острове, не воспользовались нормальным кораблем — ведь наверняка и им было дадено Писателями пригодное для морских рейсов судно.
Вот такие тут дела творятся: таинственные британцы, хитромудрые филиппинцы…
Глаз да глаз!
Вход оказался сложней, чем предполагал шкипер: узкий рукав в форме буквы «С» слабой кривизны не давал обзора; что таится за пологим поворотом — не видно. Почти сразу «Клевер» словно в плен попал: высокие скалы и густая гребенка хвойных деревьев зловеще затемняли протоку. Так дело не пойдет…
Быстро повернувшись к рубке, я поднял над головой скрещенные руки, дублируя команду по рации:
— Шкипер, стоп!
Алертный по высшему разряду Маурер тут же переключил двигатели на слабый реверс, мотобот почти сразу остановился.
— Что там случилось, черт побери?
Zicke тоже смотрела вопросительно, а вот Джай не спрашивал — он уже понял.
— Ули, ты можешь прижаться к правому берегу, где поудобней? Я выскочу.
Капитан недовольно кивнул.
Не нравится ему, когда в тревожных случаях экипаж разделяется.
Поочередно подрабатывая винтами, Маурер бережно прижал мотобот к большому плоскому камню почти вровень с палубой. Но не коснулся.
— Один иду, — строго пояснил я, в большей степени адресуя этот факт Ленчику, — а вы тут смотрите и слушайте.
Тихо стукнул пальцем по гарнитуре, Джай кивнул — слышу, мол, хорошо.
И спрыгнул на берег. Пусть постоят.
Никаких следов пребывания в оазисе человека мы пока не заметили. Сложность в том, что следов, даже если они и имеются, много быть не может. Этот мир небогат мусором, у людей давно уже выработалась привычка к сбережению рухляди. Почти ничто не выкидывается. Перерабатывается и повторно используется в том или ином виде вся тара, все старые тряпки. А уж металл, будь то даже простая консервная банка…
Но опытный и внимательный глаз нужное все равно отметит.
У меня глаз именно такой, и помощники ему сейчас абсолютно не нужны — лишь отвлекать станут своими предположениями, советами и брызгами адреналина.
Zicke надулась, но промолчала.
— Ленни, заберись на рубку, там повыше, — придумал я занятие подруге. — И флаг подтяни.
Самодельный российский триколор — Флаг Командора — висит на нормальной высоте, но мне нужно ее отвлечь, ибо если сильфида заупрямится, на борту ее никто не удержит, ломанется следом. Да и польза может быть — ведь там действительно повыше, следовательно, и обзор лучше. А она маленькая, легкая, надеюсь, ничего не свернет.
Все вроде?
Ну, пошли, Федя.
Рукав оказался достаточно коротким — собственно, этой самой буквой «С» судовой ход и заканчивался. А вот дальше — сплошная романтика!
Здесь посветлее будет! Овальной формы бухта, спрятавшаяся от бескрайнего океана за крутыми скалами, невелика, всего метров сто по длинной стороне. Вода в ней черная, значит, достаточно глубоко. Волнения — ноль, даже стоячей волны нет, идеальное укрытие в шторм. Со всех сторон, кроме одной, живописную бухту окружали высокие скалы, по которым, впрочем, несложно подняться на самый верх, к деревьям. Судя по купинам кустарника в трещинах, осыпаться откосы не должны, цепкие корни давно и надежно сцементировали склоны.
А вот с третьей стороны — настоящий подарок усталым путникам, вымотанным океанской зыбью: маленький песчаный пляж-фасолинка с ручейком на дальней от меня стороне. Заповедное место для крутого бунгало.
Если для кино, то здесь должна стоять ослепительная яхта, редко выходящая из бухты, но ежевечерне светящаяся россыпями огней очередной вечеринки. Если для жизни — крепкий двухэтажный дом с террасой и пара моторок внизу.
Лежа в кустах и осторожно оглядывая удивительную бухту, выходить на открытое место я не торопился. Подождем здесь немного, понаблюдаем. Ибо сразу за пляжем, повыше, на границе травы и песка, стояла хижина. Деревянная. Интересно, увижу я наконец-то что-то, кроме срубов? Избушка совсем маленькая, в такой вчетвером еле разместишься. На фасаде виднеется оконце типа слухового — под самой кровлей. Застекленное. Скорее всего, с обратной стороны такое же есть. А вот простого, обычного — нет.