С Сержантом по поводу его «воинственности» спорили все, кроме Квеста. Димка раз и навсегда объявил себя полным пацифистом. И в милитарных спорах никогда не участвовал.
Вдруг Сержант резким движением опустил бинокль и что-то быстро сказал развалившемуся в томной неге Квесту. Тот суетно заработал веслами, и «Зодиак» с приличной скоростью пошел к берегу. Донцов сразу же понял, что «главный боец» экспедиции увидел что-то необычное, более того — опасное… Не тот человек был Сержант, чтобы с такой скоростью драпануть с акватории при виде, к примеру, рыбацкой моторной лодки. Но пока Андрей почувствовал легкое беспокойство — не более. Ну что там могло такого случиться? Не пришельцы же…
Тут он увидел, как Сержант привстал и поднял левую руку вверх, а правую вытянул строго параллельно поверхности воды. Знак общепринятой внутри группы азбуки Морзе — «тире-точка-тире-точка-тире» — а точнее, его вариант при сигнализации руками: «Осмотритесь и прислушайтесь по указанному мной направлению».
* * *
Наверх Игорь шел легко. Руки и ноги ничего не забыли. Местные горы, старые и коварные, он знал хорошо и чувствовал себя уверенно. Это тебе не ледники Тянь-Шаня, где он поставил по молодости лет все свои возможные рекорды.
Начитавшись в юности воспоминаний Абалакова и Хиллари, он серьезно заболел альпинизмом и достиг на этом поприще, как считали все, определенных успехов. Большое влияние на него оказало в свое время и мимолетное знакомство со знаменитым горовосходителем — легендарным Балыбердиным — героем первой советской экспедиции на Эверест в 1982 году, которого он считал величайшим альпинистом всех времен и народов.
В альплагерях Таджикистана Лапин узнал, что такое настоящие горы, истинную и вечную цель всех альпинистов. На Таймыре горы не такие. Хотя и здесь требовалась определенная осторожность — осыпи были возможны где угодно. Но зато, в большинстве случаев, здесь вполне можно было обходиться без альпинистского снаряжения.
Маршрута, по которому они утром спускались с плато, Игорь повторять не стал по двум причинам. Во-первых, долго, а во-вторых, ему нужна была более высокая точка установки антенны — для уверенной связи.
Игорь всегда ходил в гору легко. В начале подъема его мозг, параллельно с оперативным «сканированием» маршрута, включался в сложные философско-этические размышления, которыми Лапин мало с кем мог поделиться. Для себя он называл их «рабочими отвлекалками».
У подножия плато он наткнулся на скелет снежного барана. Заповедный краснокнижный зверь не был убит заезжим валютным браконьером: главный трофей Путоран — красивые и уже испорченные рога — не унесли.
Игорь отчего-то вспомнил, как в одном пешем походе они увидели на окраине леса необычную картину. На довольно большом и лысом холме сидел на задних лапах заяц, который не торопился убегать при приближении туристов. Когда они подошли поближе, то увидели, что заяц очень старый и… мертвый. Неизвестно, сколько он находился в такой позе, но довольно долго, так как успел превратиться в маленькую трогательную мумию. Все, кто увидел эту картину, находились какое-то время в странном оцепенении. Самое поразительное, что местные хищники не тревожили его! Игорь тогда представил, как одинокий старый заяц решил, что ему уже пора. Спокойно выбрал место, с трудом взобрался повыше, сел, посмотрел в последний раз старческими глазами на остающуюся жить землю — и тихо умер.
С тех пор эта сцена не раз всплывала в памяти. Игорь чувствовал, что она чему-то учит его, но точно сформулировать не мог. А этой зимой взял из обширной библиотеки Фариды в кои веки отдельно изданный вечный Екклесиаст. И первое что прочитал, пролистывая на пробу страницы со странными столбцами по-мудрому скупого, но великого текста: «…Суета сует и всяческая суета…»
На спине у восходителя висел маленький горный рюкзак с лейбачком «Баск», плотно пристегнутый к телу мягким толстым поясом на тефлоновой пряжке. Там находилась переносная радиостанция-сканер «Иесу», небольшой моток медной проволоки и четыре маленьких и легких телескопических удочки — будущая антенна. Туда же Игорь кинул и ненавистную ракетницу в матерчатой кобуре. Поднявшись на понравившуюся скалу, он спрятался от ветра за спину небольшого «жандарма» — одинокого фигурного каменного столба, созданного многовековой северной эрозией. Чуть отдышавшись и глянув на часы, увидел, что время контрольной связи наступило. В эти часы Фарида с его Ленкой должны были обязательно сидеть в Форте, возле трансивера, ожидая возможного выхода ребят в эфир.
Антенну направленного действия — «двойной квадрат» — он ставил торопливо, растягивая скрутившуюся проволоку и сдвигая на нужное место тяжелые камни. Тихо матерился и нервничал из-за того, что не удосужился взять с собой несколько готовых растяжек.
Наконец все было готово для работы. Игорь накинул поверх вязаной шапочки наушники, набрал частоту и разборчиво сказал в эфир:
— «Берег», ответь «Группе», прием, — он повторил несколько раз и подумал: «Лишь бы девчата не сбили настройки».
Тишина в эфире. Ничего, поговорим еще…
— «Берег», «Берег»…
Инструкцию на двух листках картона он самолично повесил на гвоздь, прямо перед носом начинающих радисток Кэт, но надежды питал на нее слабые.
Тишина в наушниках раскололась нервным голосом Фариды, которую ребята назначили «старшей по общежитию»:
— «Группа», я — «Берег», слышим тебя на… — Игорь представил, как девчата смотрят на индикатор трансивера, впопыхах пытаясь оценить в баллах качество принимаемого сигнала, — …в общем, нормально слышу.
Пауза, шепот, тычки, щипки…
— Прием!
— Девчата, у нас все идет хорошо, — первым делом Игорь решил их успокоить. — Встали в намеченной точке, все здоровы, лагерь готов. Как у вас дела, прием.
— Все в норме, работаем по хозяйству, ждем вас!
— Хорошо. Завтра в это же время, на этой же частоте. Как поняли?
— Все поняли, прием. Мы все соскучились уже… А у нас тут олень был, хотел озеро переплыть, но передумал.
Игорь захотел попросить Фариду передать микрофон своей Маленькой, но почему-то растерялся — не знал, как можно говорить с любимой в открытом эфире. И вместо этого сказал:
— Вот и хорошо… Прием.
Но зато Ленка знала. Вырвала микрофон у Фариды и быстро и громко прокричала:
— Игорек, миленький, я тебя люблю! Жду не дождусь!
— Солнышко мое, я тоже тебя люблю! Все будет хорошо! — старый радист Игорь Лапин впервые нарушил правила радиообмена, но все-таки спохватился: — Ну все, звездочки, СК. Конец связи, — и улыбнувшись, добавил: — Восемьдесят восемь, — старая жаргонная фишка, общепринятая у радиопрофи, если говоришь с корреспондентом женского пола.
По окончании сеанса Лапин спрятал рацию в футляр, аккуратно снял точно выверенные проволочные квадраты с импровизированных шестов-удочек, но прятать их обратно в рюкзак не стал — чего зря таскать тяжести вверх-вниз по склонам.