Гораздо большее значение при передвижении в дикой природе имел слух. Звери и птицы это поняли давно. И слух у Сергея Майера был что надо. С повышенной степенью избирательности — на необычные, лишние в этом первобытном мире, посторонние звуки, что достигалось годами долгих специальных тренировок, а также месяцами жизни в тундре.
В общем, Сержант шел спокойно, как спокойно ехал бы одинокий витязь по степи, в любой момент ожидая внезапного нападения.
Справа наконец-то открылся другой пейзаж — широкий, но короткий распадок, буйно поросший густым лесом. В этом месте было что-то, заслуживающее более пристального изучения. Внимание Сержанта привлекло то, что угол, под которым этот распадок врезался в ущелье реки Калтамы, был достаточно острым и удобным. Удобным для посадки самолета, летящего с востока…
Правда, деревьев в нем росло слишком много. Но зато крохотное русло ныне пересохшего ручейка образовывало с рекой широкий мыс, усеянный не настолько уж крупной галькой, чтобы стать препятствием при посадке, за исключением пары валунов.
В месте впадения ручья — крохотный островок. Он был метров восемь шириной и двадцать длиной. Небольшая куртина ольховника, а остальное — сплошь камни. Было ясно: стоит пройти дождю где-нибудь выше по течению и этот островок уйдет под воду. Не помеха. Правда, тормозной путь самолета «Москито» наверняка несравненно длиннее, чем эта полоса-площадка из гальки. А дальше нее — сплошные деревья да кусты.
И тут наблюдательный Сержант заметил, что целая полоса деревьев в распадке имеет меньшую высоту, чем стоящие поближе к каменистым, довольно крутым склонам скал. Как будто много лет назад весь здешний лес — на узкой полосе посреди распадка — срубили под самый корень! А на его месте под благодатно прогревающим поросль северным солнцем набрала силу, вытянулась к светилу растительная молодежь — березки и молодые лиственницы. И вот тогда Сержант все понял. Здесь!
— Трахома…
Именно здесь, в этих зарослях скорбно и тихо стоит дожидающийся много-много лет прохожего человека брошенный хозяином «Москито»!
Сергей легко скинул автомат с плеча, взяв его на изготовку, снял с предохранителя. И вот тут в нем проснулась дисциплина — все-таки нужно подстраховаться. Он вытащил Лапинскую «мобилку» — передать девчатам на БМП место своего нахождения и степень важности ситуации. Но севшая батарейка, или что туда запихал этот чертов радист Лапин, лишь укоризненно мигнула ему индикатором полного разряда.
«Полный разряд…» — «повторил» он за индикатором, и эта фраза хорошо пришлась взамен другой, хорошо известной, но совершенно неприличной. И Сержант вдвинулся в чащобу. Выстрелов «Беретты» он не слышал — далековато находился он от того распадка, куда направился Игорь.
Когда через несколько десятков метров, уже уставши продираться по возможности тише, Сержант обнаружил обломок крыла, то даже не разволновался. Просто лишний раз уверился в своей правоте.
Еще немного, и «Москито», а точнее — его остатки — предстали во всей красе.
В общем-то, это был один фюзеляж. Просто фюзеляж — и ничего больше. Остальное оторвало, снесло стволами деревьев при экстремальном приземлении. Единственное, что действительно потрясло до глубины души Сержанта в этот знаменательный миг — это то, как вообще Пилот смог остаться живым при такой посадке! Как специалист-травматолог, Сергей Майер сразу определил, что серьезные травмы были неизбежны.
Следов человека вокруг «Москито» не было. Это уж он смог определить точно. Последний раз облупившейся с годами дюралевой поверхности самолета касались только руки Пилота.
Сержант не стал играть в пионера и сразу же лезть в логово машины за открытиями. Он просто развернулся и медленно пошел назад, прислушиваясь и опять повесив «румынку» на левое плечо.
Только при выходе на берег реки он снова взял автомат на изготовку и, пригнувшись за большим камнем, находящимся как раз на линии последней пробежки несчастного «Москито» (как этот самолет смог перепрыгнуть через него!), несколько минут оглядывал тихое ущелье Калтамы.
Убедившись, что все в порядке, Сержант смело вышел на самый берег — к кромке воды, достал неразлучную ракетницу и не торопясь выпустил вверх, на свободу, три ракеты красного цвета. Грохот выстрелов раскатился по каньону, отразившись многократным эхо.
Баста. Можно и перекурить. Сейчас приедут ребята и начнется работа.
Он был доволен собой, но спокоен. Ведь готовился к этому всю жизнь — ему и быть открывателем. Но первую после находки и самую сладкую сигарету Сержант вытянул очень быстро, вовремя вспомнив, что хорошо бы еще успеть высмотреть удобные сектора обстрела — на всякий случай — и приглядеть на берегу место для будущей стоянки БМП.
Он все еще ждал войны.
Сергей Майер победно задрал голову вверх и выдал на все ущелье вопль — знаменитый боевой крик апачей. Мужчина-воин посылал древний вызов самому Космосу.
И сам не зная того, посмотрел прямо в бесстрастный зрачок всевидящего спутника «Скиф-9».
Щелк…
Навстречу БМП Сержант пошел заранее, уже обдумав свой план и прикинув порядок действий. Когда машина показалась из-за поворота, он поднял автомат правой рукой — буквой «Т», а левой показал как бы прижатую к земле ладонь. БМП остановилась.
Забираясь на место механика-водителя, Сержант коротко и гордо бросил:
— Нашел…
Далее последовали сумбурные разговоры, переполненные эмоциями, радостью, гордостью, когда все говорят одновременно и почти не слушают друг друга. Но Сержанту все же удалось расслышать короткое, но живописное сообщение Игоря о происшедшем. Майер деловито осмотрел раны друга, сделал что полагается медику, но никак не откомментировал битву с медведем — и это было для него необычно.
Когда же доктор водворил аптечку на место, вернулся к основному:
— Дальше поедем по реке, чтобы следов от гусениц не оставалось. Я там место для стоянки уже присмотрел. Свернем направо — и сразу в кусты. Там такие заросли, что нашу машину никто не приметит… Да и угол обзора подходящий.
Уже позже Фарида тихо спросила его:
— А что ты ничего не сказал по поводу Игоря и этого зверюги?
Сержант помолчал. Через силу, как будто признаваясь в чем-то постыдном, честно сказал ей:
— Первый раз позавидовал… Я бы так не смог.
И тут понял, что если бы это была не Фарида, он ни за что не признался бы… Никому не признался бы… Кроме… любимой женщины.
* * *
Димка прилетел в Норильск ранним утром. Толчея в аэропорту стояла страшная. После нелетной погоды — сильный боковой ветер — прибыло сразу несколько рейсов из разных городов.
Собственный водитель его не встречал, так как Дмитрий Квест, директор фирмы, прилетел совершенно внезапно для подчиненных. А на переполненных автобусах ехать уж очень не хотелось — давно отвык, буржуй. На такси не поехал из принципа: таких цен не бывает…