— Но это безумие! Как можно свернуть такое направление?! Конкуренты же обойдут на повороте! — голос Ника предательски дрогнул.
— А, чувствуете, куда я клоню?! — прищурился Берни. — Именно так — и конкуренты обойдут, и вообще, это полнейший идиотизм — сливать целое направление, которое к тому же вполне можно переориентировать на решение параллельных задач. Да и зачем это нужно корпорации — так разбрасываться высококвалифицированным персоналом?
— Я ничего не понимаю! — признался Ник.
Голова у него начала пухнуть от пространных рассуждений физиолога. Он невольно посмотрел в опустевший стакан, и Берни услужливо подлил с полпальца своего напитка. Протянутый стакан осоловевшего Вилмера он проигнорировал.
— Я тоже поначалу ничего не понимал, — вздохнул физиолог. — А может, просто не желал понимать. А потом включил логику.
— И что же вам подсказала логика?
— А какие бы выводы сделали вы сами? Ну, давайте, рискните предположить!
— Ну… — неуверенно протянул Ник. — Наверное, если проект свернули, значит, он уже не нужен…
— Так, тепло. И что это означает?
— Корпорация не боится конкуренции в этой сфере.
— Верно! И что дальше?
— Ну… Возможно, у них уже есть новый, более перспективный продукт…
— Да-да, — нетерпеливо перебил Берни. — Только это не вяжется с тем, как с нами поступили. Корпорация деньгами не разбрасывается. Почему же тогда эти лаборатории не используются под тот самый, более перспективный продукт? Почему, наконец, сюда присылают тебя, нового сотрудника, — в никому не нужный, свернутый проект?
Ник молча смотрел на Берни. Глаза его невольно расширились от предчувствия прикосновения к какой-то зловещей тайне.
Берни улыбался — мрачно и как-то совершенно по-дьявольски. Глядя на него, действительно становилось не по себе.
— Я вот что думаю, — медленно произнес Берни. — Если корпорацию больше не интересуют проблемы спроса — значит, они теперь вообще не имеют никакого значения.
— Что?..
— Не перебивай! Если корпорацию не волнует, что здесь, под землей, сходят с ума брошенные ею люди, — значит, она не боится ответственности за это. Если при этом система продолжает работать в том же ритме, что и раньше, значит…
— Она вышла из-под контроля?! — вскрикнул Ник. Его охватила паника. — О, черт! Если взбесилась электроника… Она же может закрыть все сектора, перекрыть подачу воздуха… О господи, она уничтожит нас всех!
— Да погоди же ты! — с досадой поморщился Берни. — Это было бы слишком просто… и глупо. Бунт машин и все такое… Нет, не тот случай. Уверен, система в полном порядке — раз никто ничего не заподозрил.
Берни помолчал, пригубил из своего стаканчика и продолжил:
— Я же говорил в самом начале: все, что наверху, — это лишь видимость.
— Видимость чего?
— Видимость обычной работы.
— А на самом деле? Работа встала?
— На самом деле… — физиолог замешкался, видимо подбирая слова, — на самом деле работа идет. Но совсем в другом направлении. Ты меня понимаешь?
— Вот черт! — ахнул Ник и схватился за голову, облокотившись на скользкую поверхность стола.
Сердце его отчаянно билось. Только теперь он почувствовал себя в настоящей ловушке. И не потому, что боялся остаться здесь навсегда, сдохнуть от голода или через пару лет быть сожранным одичавшими собратьями по несчастью. Он, как ищейка, чувствовал близость настоящей, невероятно важной информации — и был не в силах ни разузнать что-либо подробнее, ни сообщить о таком повороте руководству.
— Вот именно, — по-своему поняв реакцию собеседника, кивнул Берни. — Оборудование, сырье, химикаты снаружи подвозятся?
— Подвозятся… — глухо отозвался Ник.
— Значит, «Андромеда» чем-то занимается, — физиолог поднял указательный палец. — И если весь мир знает или предполагает, чем именно, — зачем его разубеждать? Верно? Уверен, кроме нашего сектора есть и другие, брошенные, так сказать, на алтарь основной цели. Это просто маскировка. Чудовищно затратная, но, несомненно, эффективная. Что ни говори, а если бы мы знали то, что знал покойный Палмер, может, тоже давно уже покончили с собой, да и дело с концом. Но мы ни черта не знаем, а потому просто хотим выжить.
— Но чем, чем они здесь занимаются, мать его?! — сорвался вдруг Ник. — Что это за основная цель такая?!
— А кто его знает? — равнодушно сказал Берни. — Надо полагать, такая, что разом перекроет все издержки, понесенные на проектах, брошенных на произвол судьбы, — вроде нашего. Все остальное — досужие домыслы. Не об этом нам думать надо…
— А о чем? — Ник постарался взять себя в руки.
— О том, как выжить во всем этом дерьме. Лично я думаю, что в первую очередь надо решить проблему питания. С водой у нас и так все в порядке: здесь автономная система водоснабжения — напрямую из грунтовых пластов, на тысячи лет хватит. Энергия идет от автономного реактора — за миллион лет не потратить столько. У меня есть кое-какие прикидки, как с помощью нашего оборудования устроить замкнутый цикл в секторе и научиться синтезировать пищу. На вкус это, конечно, будет дерьмо дерьмом, но сдохнуть не даст и до конца жизни хватит. И тогда прекратится эта дурацкая война из-за куска хлеба. А уж пойлом я всех обеспечу — в качестве бонуса… Ты согласен со мной? Эй, приятель, ты слышишь меня?
Ник вздрогнул и непонимающе уставился на физиолога.
— Какой, к черту, замкнутый цикл… — пробормотал он. — Какая еще жратва?! Я не собираюсь оставаться здесь на всю жизнь! Жить и ждать, когда с потолка на голову свалится один из этих многоногих кровососов?! Надо выбираться отсюда — и как можно быстрее!
Берни понимающе кивнул:
— Ну да. Это называется «болезнь первого месяца». Ты будешь рыскать по сектору в поисках тайного выхода, искать вентиляционные отдушины, а они здесь толщиной с руку и перекрыты мощными решетками. Будешь пытаться взломать лифтовую шахту и взорвать бронированные двери самодельной взрывчаткой. Ничего не поделаешь — каждый из нас прошел через это…
Невольно вспомнились опаленные, оббитые двери лифта. Ник беспомощно посмотрел на физиолога. Тот ответил печальным взглядом старого мудрого человека.
— И что, больше никто не думает о побеге? — упавшим голосом спросил Ник.
— Нет, почему же, — Берни нервно дернул плечом. — Есть один идиот. Его зовут Шон. Он постоянно твердит, что надо выбираться. У него, мол, есть вполне реальный план. Только отчего-то сам никак не воспользуется этим планом.
— Что же ему мешает?
— Он утверждает, будто без напарника ему не обойтись, — саркастически усмехнулся физиолог. — Только вот беда — в напарники к нему никто не торопится.
— А почему?