Он поспешил прочь от Раскола, и Яне с Большим поневоле пришлось бежать следом.
* * *
Когда прошли с километр, перевалив через невысокую каменную гряду, впереди взгляду открылось болото, поросшее рогозом. Стояла глубокая ночь, светила луна, левее гряды через болото тянулась широкая дамба, где поблескивали рельсы — железнодорожная ветка убегала в мутную пелену тумана.
— Стоп! — сказал Мишка.
— Ну, что еще случилось? — заворчал Митяй. — Нам вниз надо, по дамбе болото пересечь, там нас…
— Стой, сказал! Нам с, э…
— Партнером, — подсказала Яна.
— Да, нам с партнером переговорить надо.
— Ну, говорите.
— Оставайся на месте, мы скоро.
Они прошли вперед, постояли немного, глядя друг на друга, и Яна сказала:
— Мы не знаем, погиб он или нет. В этой Зоне, чем бы она ни была, такая чертовщина творится — чего угодно жди. Он может сейчас в «Двух Мутантах» сидеть и водку пить или…
— Не, — перебил Мишка. — Атила — чел серьезный. Если выжил после Раскола, то есть если он вообще сейчас здесь, в этом мире, уже наверняка двигается к Вторсырью.
— Если так — то нам надо просто продолжать то, что делали, — решила Яна. — Идем дальше с этим… — она покосилась на маячившую в нескольких метрах от них фигуру, — Митяем.
— Да, только думаю: стоит ли ему вообще доверять?
Она пожала плечами:
— Да фиг его знает. Они были с Картографом на Вторсырье, попали в какую-то передрягу… В какую, кстати? Ведь мы его до сих пор и не расспросили толком — то военные на Периметре, то Раскол с василиском, не до разговоров.
— Вот сейчас давай и расспросим! — кивнул Мишка. — То есть, таки да, идем пока дальше к Вторсырью выручать Картографа, и надеемся, что Атила туда же заявится, где бы он теперь ни был. Но по ходу — надо Митяя хорошенько допросить, с пристрастием…
Они вернулись к проводнику, и тот сразу повел их вниз по едва заметной тропке, извивающейся между валунами. Болото впереди слабо мерцало, но не равномерно — кое-где виднелись травянистые островки и большие пятна ряски, напоминавшие континенты на развернутой карте планеты, которые медленно смещались, меняя очертания.
— Митяй, а ответь-ка нам на один вопрос, — заговорил Мишка.
— Вот вы достаете как! — воскликнул проводник, прыгая с камня на камень. — Болото — охренеть опасное место, поэтому давайте тихо и…
— Заткнись! — вдруг рявкнула Яна голосом училки младших классов, обращающейся к двоечнику-хулигану, и Митяй едва не покатился вниз по склону. — Заткнись — и на вопросы отвечай!
— Что, одновременно? — восхитился логикой Мишка.
— Сначала — заткнись, а потом — отвечай! В смысле, это я ему. Давай, рассказывай, что там у вас произошло с Картографом, каким образом он попал в ловушку, почему не может выйти, а ты смог?
Митяй, достигнув конца склона, оглянулся на нее и проворчал:
— Ладно, рассказываю. Но вы за мной идите, не отставайте — и тихо. — Преодолев узкую низину между склоном и болотом, он стал взбираться на дамбу. — Слушайте, раз хотите. На Вторсырье есть схрон…
Он оступился, а Яна чуть не ляпнула «баговый», но вовремя прикусила язык, чтобы избежать лишних расспросов. Ведь по всему их проводник — непись. Вон как на упоминание об игре отреагировал, ничего не понял, думает, что они в реальной Зоне.
Мишка тоже правильно молчал, ждал продолжения.
— В общем, схрон у нас там, от вояк кое-что осталось, а Картограф сумел кодовый замок на двери вскрыть…
— Ты не части, — перебил Большой. — А то я главную мысль не улавливаю.
— А чего там улавливать? — Митяй глянул через плечо. — Там дверь, как в ваш Анклав, за ней — схрон.
Он замолчал, к чему-то прислушиваясь. Потом быстро взобрался на дамбу и поднял руку, чтобы спутники тоже остановились.
— Что там? — прошептала Яна.
— В схроне-то? — Митяй махнул рукой и быстро зашагал по дамбе вперед. — Ничего. То наши с Картографом дела. Хотите — его спросите, когда встретитесь, но я про такое ни с кем не говорю.
— Да не в схроне, а там, — Яна догнала его и указала в противоположную сторону. — Ты что-то слышал.
Митяй остановился, недовольно посмотрел на нее, встретился взглядом с хмурым Мишкой.
— Похоже, вертолет летит.
— Я ничего не слышу, — сердито сказал Большой. — Ты от темы не уходи…
— Да вы сами тупите, — огрызнулся Митяй, — рассказать не даете. Картограф в схрон зашел, там сигналка тревожная сработала, все вырубилось, дверь и замкнуло. Хорошо, через нее говорить можно, не слишком толстая. В общем, я снаружи был, мне Картограф велел вас найти. Я договор выполнил, теперь веду к нему.
— Куда именно?
— Да на Фабрику, — чуть не выкрикнул он. — Там Картографа держат.
— Ага, — Мишка переглянулся с Яной, — мы пошли, потому что Атила пошел. Но сейчас его нет с нами.
— Картографу нужна помощь. — Митяй ускорил шаг, но Мишка задержал его, развернул к себе.
— Может, Атиле — тоже.
— Перестаньте! — Яна топнула ногой. — Митяй, ты знаешь точно, что впереди?
Проводник помедлил.
— Ты перед Расколом плутал. В Зоне все перепуталось, уверен в направлении или…
— Ну ладно, — начал он, кивнул на рельсы. — Ветка ведет на жэдэ-станцию возле Мертвого города. От нее — на АЭС.
— Мы и без тебя знаем. — Большой хмыкнул. — Умник!
— Но сейчас, наверно, — продолжил Митяй, не обратив внимания, — впереди будет Ртутное озеро.
— Как это? — Большой шагнул в сторону, всматриваясь в туман за спиной проводника.
— Так это. — Митяй обошел Мишку и вновь быстро зашагал по дамбе.
— Э, постой! — Яна поспешила следом. Большой — за ней.
— Ртутное озеро — место, откуда никто не возвращался, — сказала она.
— Знаю, — отмахнулся Митяй.
— Так, может, пойдем назад? — предложил Мишка.
— Куда? — Митяй оглянулся на ходу. — Там Раскол, через него не перебраться. У нас одна дорога, к озеру. А теперь заткнитесь оба и молитесь, чтобы «вертушка» над дамбой не пролетела.
Повисла тишина. Длинная, уходящая вдаль дамба была не шире десятка метров, и точно по центру ее тянулись рельсы. Старые ржавые рельсы с трухлявыми шпалами, облепленными мхом.
Митяй быстро шел вдоль полотна, пристально глядя вперед. Мишка с Яной спешили следом. В тишине под ногами шуршали песок и камушки, отчего звук казался очень громким. Хотя луна исчезла за облаками, свет лился с обеих сторон, с болот. Рассеянный, тусклый, бледно-зеленый с примесью трупно-синего, он напоминал слабое мерцание гнилушки. Вдруг слева, из далекой, затянутой рясой топи, донеслось протяжное завывание, но не волчье и не песье. Мишка аж поежился, такое оно было заунывное, тоскливое. И одновременно в той стороне посреди болота вспух белесый волдырь, разросся — и лопнул, разбрызгав маслянистые сгустки, которые разлетелись во все стороны и растаяли. Вой тут же стих, сменившись частым сухим потрескиванием справа.