Егору игра слов не понравилась, но промолчал.
Когда вышли на асфальтовую дорогу, Большой шагнул вперед и крикнул:
– Хэй, Рябой, здоро́во!
Рябой схватился за автомат, Валенок осоловело посмотрел сквозь ночных гостей. Узнав приятеля, Рябой широко улыбнулся, но оружие не опустил, кивнул на Картографа с Егором:
– Ну, здравствуй. Кто с тобой?
Картограф отодвинул Большого, шагнул вперед и сразу начал, будто на допросе:
– Вы давно здесь? Сколько вас?
Рябой почесал челюсть и сказал Валенку с насмешкой:
– Смотри, какой деловой. Для начала назвался бы, что ли.
Атила тем временем шагнул к дверному проему в стене коровника, откуда доносились глухие, едва различимые удары и шелест. Озаренные светом костра, шестеро сталкеров стояли по пояс в яме и рыли землю лопатами. На сосредоточенных лицах блестел пот. Рядом было сложено оружие. Интересно, что они ищут?
Под недоуменным взглядом Рябого Атила скользнул к своим.
– На Картографа отзываюсь.
Рябой вскинул кустистые брови:
– Да ну, врешь, мужик! Значит, тебя мы и ждем? Докажи, что ты Картограф!
И тут Валенок словно ожил: оплывшее лицо изменилось, взгляд сфокусировался на Атиле, стал острым, колючим. Сталкеры в коровнике затихли, лопаты перестали чиркать о землю.
Рябой крикнул:
– Э, вы че копать бросили?!.
Рябой был с виду суровым мужиком с квадратной челюстью и выраженным надбровным валиком, но вел себя не карикатурно, как Мишка тогда в баре, а казался вполне взрослым человеком.
– А зачем вы землю роете, ищете артефакты или схрон? – спросил Большой.
Рябой отмахнулся:
– Нет, лаз делаем. Хотим в тоннель попасть, там путь в скрытую локацию, по ней можно дойти до Мертвого города, – он махнул на Валенка. – Расскажи им, ты ж нас сюда привел, когда сообщение по коммутатору получил. Ну, где мы собираемся. В нем и маршрут этот был, подземный. Ты сам показывал, а то у меня голова болела. Крючило не по-детски.
Большой обернулся к Егору:
– Во, у нас тоже башка раскалывалась!..
Атила нахмурился, соображая… Стоп, ведь рассылая через чат сообщения, он ни словом не обмолвился о маршруте. Ему вообще маршрут неизвестен! О тоннеле он сам узнал только что.
Значит, Альфа изменил его сообщение и привел сюда сталкеров? Если так, то они не союзники. Но вроде и не враги: идут на речвокзал, спасаются… Тогда в чем подвох?
Предупредить друзей он не успел: Валенок вскинул автомат. Картограф сместился в сторону, за спину Рябого, запустив руку в сумку, Егор отскочил к стене коровника. Большой остался на месте, не успев понять, что происходит.
Рябой вытаращился на Валенка:
– Ты че, Ва…
Валенок выстрелил, попав Рябому в плечо, сталкер упал и взвыл от боли. Большой не растерялся, пригнувшись, шагнул к стрелку и ударил его прикладом в челюсть. Булькнув, Валенок закатил глаза и рухнул без чувств.
Из коровника на шум выбежали сталкеры. Их глаза блестели, в руках были отведенные для удара лопаты. Будто по команде, все ломанулись к Картографу.
Егор вскинул винтовку, но вспомнил, что все погибшие в игре умирали в реале, и опустил ствол. Подсечкой он сбил одного сталкера, присел, выставив оружие как перекладину. Клинок лопаты с лязгом ударил по стволу, высек искру. Атила врезал другому сталкеру ногой в живот, но и сам получил тычок в бок. Задохнувшись от боли, он упал на землю.
Трое сталкеров бежали к Картографу, двоих своих противников Атила свалил, а вот оставшийся, занеся для удара лопату, готовился прикончить его.
Распластавшегося на земле Егора спас Большой – наотмашь саданул обезумевшего сталкера прикладом по шее. Тот закатил глаза и упал навзничь.
– Что такое?! – заорал Рябой. – Бродяги, вы чего?!
Картограф выхватил из сумки толстый блестящий цилиндр, с треском повернул рукоять на крышке, обеими руками поднял его над головой и бросил навстречу троим подбегающим сталкерам.
Вздрогнуло пространство. Гулкий хлопок пронесся между коровниками, эхом отражаясь от стен. Нападавших отбросило назад: одного унесло в проем, двоих впечатало в стену. Большого тоже немного зацепило, и он упал на колени.
– За мной! – скомандовал Картограф и рванул к агрегату на бугре.
Между коровниками повис густой запах озона, аж в носу защипало. Большой встал, помог подняться Атиле. Валенок с окровавленной рожей тоже встал, прицелился в бегущего Картографа, но раненый Рябой ударил его камнем между лопаток. Валенок, не проронив ни звука, будто зомби, снова рухнул на землю.
– Давай с нами! – крикнул Большой.
Придерживая раненую руку, оглядываясь на недавних союзников, Рябой побежал на холм, где Картограф уже отдраил люк и полез в шахту. Большой с Атилой последовали за ним.
У коровников грохнул выстрел, пуля чиркнула о металл – Атила невольно пригнулся и перед тем, как пролезть в люк, глянул назад. Три потерявших рассудок сталкера стреляли, остальные бежали к холму.
Пули чиркнули по железу над головой. Спешащий к шахте Рябой споткнулся, протянул руки к Атиле. С удивлением на лице сделал еще шаг и упал на Егора, столкнув его в шахту.
* * *
Яна ела медленно-медленно, как рекомендуют диетологи, – тщательно пережевывая пищу. Время текло неторопливо. Нужно было убить еще сорок минут. Суп закончился, добрый Ашот заказал себе и Яне по отбивной с гарниром, пришлось ждать. Наконец принесли заказ. Кавказец почти не ел – заглядывал Яне в рот и лыбился.
– Вкусно?
– Угу, – промычала она, разжевывая жесткую отбивную, посмотрела на подобравшегося Гориллу, на часы – еще пятнадцать минут, и будет вокзал. Пора действовать.
Жестом она попросила Ашота придвинуться ближе. Тот истолковал ее телодвижение по-своему, довольный, подался вперед, вытянув шею.
– Мужика с краю у стойки видел? – прошептала Яна быстро. – Не оборачивайся, кивни.
Ашот, удивленно задрав жгуче-черные брови, кивнул.
– Он приставал ко мне, – продолжила Яна. – Всю дорогу пялится, тебя черномазым обозвал, когда ты выходил, меня оскорблял, сказал, что в Москве нам по полной устроит. Нацист бритоголовый!
Кавказец напрягся, крылья орлиного носа раздулись от негодования. Ну же, дорогой, ты же сын гор! Тебя оскорбили, иди разбираться! Но Ашот не спешил. Измельчали сыны гор, трусливыми стали…
Нет, Ашот не разочаровал Яну. Помедлив, он обернулся, с вызовом посмотрел на Гориллу и проговорил:
– Силушай, зачэм так смотрышь? Не видишь, дэвушка кушает.
Горилла только усмехнулся. Яна разглядела наколки на его коротких пальцах.