– В чем дело? Почему возникла ссора?
– Ерунда, Уроса требует себе крепкого мужчину. Муж погиб в бою с мурманами, а ей дают в помощь женщин.
– Позови ее сюда.
Вдова сразу растеряла воинственный пыл, как-то растерянно поклонилась и покорно склонила голову.
– Дети есть?
– Трое, старшему пять, младшему год, мне без мужчины не прожить.
– Иди за мной.
Норманн направился к берегу озера, где дружина разгружала трофейные лодки. Крики и веселые прибаутки разносились по всей округе, вскоре прояснилась причина хорошего настроения воинов. На захваченных драккарах нашли серебро, которое норвежцы уложили на самое дно, а сверху закидали бесформенными блинчиками меди.
– Знатная добыча, с полтонны, не менее, – на глаз определил юноша.
– Точно свеев грабили! – ответил Шушун. – Красная медь и серебро есть только на землях Иори.
– Неужели там нет крепостей? Вот так пришел и отобрал?
– Как не быть! Туда просто так не пройдешь. Явно засада была, мурманы умеют схитрить да в спину ударить.
Норманн взял два серебряных прутка, которые при ближайшем рассмотрении оказались обычной отливкой. Выходит, что расплавленный металл разливали по желобкам, а затем рубили на куски примерно одинаковой длины и веса.
– Эй! Дидык! Иди сюда! – заметив танцующего среди кучек серебра и меди воеводу, позвал Руслан.
– Знатная добыча! У прежнего боярина нам такое и не снилось! И с тобой за залог рассчитаемся, и себе обновок купим!
Оно и верно, десятина на всю дружину, иначе не избежать зависти и ссор.
– Я невесту привел, не найдется ли у тебя жениха.
– А я чем плох!
Воевода посмотрел в глаза женщине, низко поклонился и сказал:
– Выходи за меня, красавица! Я буду тебя любить, а ты мне детей рожать. Вдов я.
– И я вдова с тремя малолетками. Берешь? – И низко поклонилась в ответ.
– Беру!
Дидык обнял женщину, затем оба повернулись к Норманну, неожиданно густо покраснели и поклонились в пояс:
– Благослови, будь посаженым отцом.
– Благословляю, живите в мире и любви! – теперь уже покраснел парень и неловко перекрестил.
Сие действо не осталось незамеченным. Вокруг собрались дружинники, посыпались поздравления да шутки-прибаутки. Подошел и Нерль, снял кожаный шлем, поклонился и спросил:
– Боярин, а много ли здесь вдов?
– С Уросой семнадцать будет.
Воины вмиг забыли про новобрачных и гурьбой ринулись в деревню.
– Надо драккары готовить, думаю, двух хватит. Начинай, Шушун.
– По Онеге шалить будем?
– Много ли наберем? Мурманы здесь нечасто ходят.
– Зачем нам они? Дружина большая, а добычи может вовсе не оказаться. Купцов с Усть-Юга да Вятских поприжать можно.
– А князь?
– Они владимирского князя не признают, да и наши на вече Ивана не жалуют.
– Почему же его признали?
– С волока на Ламе прямой путь мимо Москвы. Чего не признать, если он обещал свободный проход.
– А в обход?
– Клязьму Владимир перекрыл, есть дорога через Протву да в Можайске кремль построили. Душат Новгород, не дают торговать.
– А если через Итиль?
– Далековато, крюк большой надо делать, ярославцы на волоках мытников поставили. И грабителей на перекатах хватает.
– А в ответ поставить крепость?
– Так посадский боярин Федор Данилович на Вытегре заложил Вянгинскую пристань.
– Пристань или крепость?
– Да стоит крепость. И наших охраняет, что на Холмогоры идут, и чужих в страхе держит.
– Что-то я с тобой заговорился. На драккарах надо в Любек сходить да вернуться до морозов.
– Поспешаешь куда?
– Ганзейскую бирку надо получить. По весне в Испанию сходим.
– Любо! Я дальше Антверпена не был. Сколько времени даешь на сборы?
– Шесть дней, иначе не успеем до первого льда.
– Успеем, его ветром гоняет до середины декабря.
– Я хочу в Риге хлеба прикупить да новиков найти.
– В Новгород придется заворачивать.
– Это еще почему?
– Нет лучше места для обмена серебра на деньги.
– Насчет денег не волнуйся, не бедные. Да, своих позови, надо медь с серебром в кузницу перенести.
– Сделаем, вишь «женихи» про все на свете забыли.
– Чуть не забыл! Корабельную дружину сам набирай. Завтра найди меня, возьмешь луки и стрелы.
Норманн поспешил в кузницу, напоминание о деньгах было весьма своевременным. Надо срочно готовить штампы и начинать чеканить свои деньги. Сколько бы ни было китайского стекла, а звонкая монета всегда надежней. По дороге увидел Нила.
– Позови кузнецов, надо горн переделать.
– Зачем? Я видел твою кузницу, снаружи неприглядная, зато внутри на зависть, в Новгороде таких нет.
– Объясняю. Если я сказал что-то сделать, ты бежишь и исполняешь мой приказ. Что и зачем можно спросить, но только после выполнения. Понятно?
– Понял, боярин! – поклонился Нил.
– Теперь слушай, мне железо надо плавить, а наш горн такую температуру не даст.
– Железо плавить! Я побежал, из наших только один этот секрет знает!
Пока добавляли мехи да поднимали трубу для улучшения тяги, Норманн сделал заготовки для отливки штампов. Короткие сроки требовали привлечения всех кузнецов, причем чеканить будут только серебро. Сделав развес эталонных монеток, с одной стороны матрицы вылепил ворота с двумя посаженными на цепи медведями. На другой стороне указал номинал в один, две и пять рублей. Почему рублей? Да все равно, хоть реалов или лир, важен факт собственных денег. Добавив на аверсе лавровый венок, а на реверсе затейливые завитушки, отлил первые штампы и сам отчеканил пару десятков монет. Получилось не «ах», но намного лучше персидских дирхам, не говоря уж про ганзейские виттены. Здесь разница в принципах подхода к изготовлению денег. В данное время рубили брусок на кусочки, которые тщательно взвешивали, отрезая лишнее. Затем брали чекан и наносили нужное клеймо, отсюда и бесформенные лепешечки. Норманн не обольщался по поводу большого количества серебра, по полтонны привозит чуть ли не каждый ганзейский корабль. Деньги имеют свойство расходоваться, вон нынешняя закупка в Новгороде тянула не на одну тонну. Спасибо китайцам с их бижутерией, а так не видать не только серебряных пуговиц на камзолах, ходили бы по лесу в армейских ботинках да потрепанных френчах.