Драккары впряглись в буксирный трос и поволокли судно вниз по реке. Норманн стоял на крыше маленького дощатого домика, который впоследствии назовут рубкой. Конрад Эйзен зажал под мышкой рулевое весло и правил в кильватер драккару. Отход чуть было не превратился в скандал из-за значительной прибавки бесплатных пассажиров.

– Шушун! – Норманн остановил суетящегося старшину корабелов. – Откуда у нас столько женщин?

– Ты о чем, боярин?

– Вон на борт корабля забирается толпа красоток.

– А, ты о своей прислуге!

– Не темни! Мне полсотни девок не надо!

– Я отсюда не вижу, ты толком объясни.

– Правду говори! Для меня ты взял пятерых девок и пятерых парней, а на палубу поднимается целый взвод красавиц.

– Ты, что ли, о шлюхах беспокоишься?

– О каких еще шлюхах? Решил для нищих рыбаков бордель открыть?

– Ох, боярин! Ты сотню немецких солдат домой везешь, а дальше своего носа смотреть не хочешь.

– Для них шлюх набрал?

– Они-то и на самом деле портовые потаскушки. К тебе пошли по доброй воле, половину определил кухарками, остальных – в прачки.

– В деревнях своих кухарок не найдется?

– Ты в монастыре жил? Ждешь сражений своих воинов с селянами?

– С чего так решил?

– Солдаты обязательно изнасилуют чью-нибудь жену или дочь, в ответ вся деревня с дрекольем прибежит.

Норманн вынужден был признать правоту Шушуна и поблагодарить его за предусмотрительность. Простая житейская истина как-то прошла мимо его сознания. Войско охраняет земли от врагов, служит своему господину, оберегает его, а потребности солдата, обычного молодого мужчины, остались за пределами внимания. Вся забота ограничилась рамками: оружие, амуниция, еда и жилье. Долго не проживешь, если смотреть на воинов как на безликую серую массу, они сами о себе напомнят, причем ударом в спину.

Окружающий Норманна мир совершенно не подходил под привычные книжные описания. Взаимоотношения людей основаны на силе и непонятных правилах, причем именно правилах, а не законах. В последний перед отходом день снова состоялась встреча с именитыми купцами Любека. На этот раз «председательское» место занял Маркварт фон Косфилд, а разговор шел по поводу поставки товаров из Новгорода. Улучив момент, Норманн задал вопрос по поводу ограбленного купца из Полоцка.

– Господа, почему его ганзейская бирка была признана фальшивой?

– Она таковой и являлась! – Казалось, что фон Косфилд искренне удивился вопросу.

– Но почему? По слухам, купец из Полоцка получили ее в Рижской конторе Ганзы.

– Нам известны законы Риги. В Братство Черноголовых принимают только немцев, а он иностранец.

– При чем здесь членство в Братстве и в Ганзе?

– Региональные конторы Ганзы создаются местными гильдиями. Братство Черноголовых является гильдией купцов.

– Возможно, он вступил в Ганзейский союз через другую гильдию.

Вопрос вызвал дружный смех, а ответил Николаус Шонек:

– В каждом городе только две гильдии, большая и малая. В большую входят купцы, малая состоит из ремесленников.

– Разве не может быть гильдии кузнецов?

– Кузнецы объединяются в союз, который выделяет одного представителя в малую гильдию.

– В большой гильдии только немцы, в малой – все остальные. Я правильно понял?

– Членами гильдий могут стать только немцы. Туземцам запрещено заниматься торговлей и ремеслами.

– Сколько же в Риге немцев?

– Примерно триста человек, а всего в городе проживает около восьми тысяч.

– Коренные жители могут взбунтоваться, за ними явное большинство.

– Уже нет, проучили. А бунт был сорок лет назад.

– Бунтовщики захватили город?

– Даже успели разрушить рыцарский замок.

– Кара была жестокой?

– Более чем жестокой, их заставили выплатить стоимость замка, затем построить новый. После чего выгнали за городские стены.

– Рига осталась без жителей?

– Почему же. Ганза не платит церковной десятины, поэтому всегда найдутся желающие поселиться в городе.

– Там сейчас спокойно? Я планирую зайти в Ригу, и не хотелось бы нарваться на войну.

– Семь лет назад полоцкие воины захватывали замок Динамюнде, но сейчас воцарился мир и покой.

– Замок далеко от Риги?

– В устье реки, километров пятнадцать от города. Тевтонский орден по своим обязательствам защищает наше судоходство.

– Зачем Полоцку замок в устье Двины?

– Захотели беспрепятственно выходить в море.

Норманн вспомнил Ригу, старый город действительно несколько в стороне от Двины и не может препятствовать проходу по реке. Так, так, так, а в рассказе фон Косфилда явная нескладушка!

– Если членами Братства Черноголовых могут быть только немцы, я не могу понять причину, по которой мне дали Ганзейскую бирку.

– Во-первых, Братство Черноголовых только на восточном берегу Восточного моря. Во-вторых, вы в Любеке.

– И какие здесь преимущества?

– В Ганзейский союз кроме немцев входят греки, французы, голландцы, датчане. Приехав сюда, вы поступили абсолютно правильно.

– А Готландский союз принимает иностранцев?

– Нет, это замкнутый союз, членами которого являются только выходцы с северных островов Восточного моря.

– Их зовут аландцы? – Норманн вспомнил хвастливый рассказ одного из финнов, когда он был на яхте в городе Мариенхамн.

– Да какая разница! В любом случае их дни сочтены.

Низкие, заросшие камышом берега реки Траве постепенно уходили назад, впереди появилась серая полоса Макленбургской бухты. Надоела вся эта дурамуть, быстрее домой, в родные и понятные края.

Глава 11
Правила мореплавания

Море встретило устойчивым юго-западным ветром, хмурым небом с низкими облаками и осенним дождем. Норманн в буквальном смысле слова не находил себе места. Еще в Любеке решили, что он вместе с учителем немецкого языка поселится в капитанской каюте. Хорошая задумка превратилась в настоящую пытку, господин Хинрих Пап надоедал с утра до вечера. Преследуя своего ученика, он показывал на различные предметы или действия, комментируя на немецком языке. Подъем с кровати начинался с утренней молитвы, за обедом, прежде чем взяться за ложку, требовалось прочитать благодарственную молитву, а перед сном – вечернюю. Здесь Норманн быстро нашел лазейку, уловив в молитвах отзвуки итальянских слов.

– Я православный и не должен читать католические молитвы, – решительно заявил Руслан.