– Я не маг и не умею забирать себе память умирающего человека, – фыркнул Норманн.
– В ваше время это возможно? – охнул Антонио.
– Нет, сие из раздела детских страшилок.
– Завтра берете с собой двух умирающих, начинай с ними общаться, учи язык и расспрашивай о тамошней жизни.
– Не смешно. Человек лежит в бреду, а я к нему полезу с идиотскими вопросами.
– Да нет, они в сознании, – заметил Рокко, – раны гниют. Один поймал животом арбалетный дротик, другой получил удар пикой в бок.
– Сколько протянут? – деловито осведомился Ахилл.
– Из практики могу сказать, что при хорошем уходе человек с такими ранами проживет не менее полугода.
– Ты понял? – Антонио посмотрел строгим учителем. – У тебя идеальный шанс! И научишься, и никто ничего не узнает.
Откровенно говоря, Норманну подобный вариант совсем не понравился, зачем-то учить еще один язык, выдавать себя за бунтаря против тамошнего королька. Ладно, норвежский язык учить придется, пригодится, если не сейчас, так позже. Норвежцев хватает и в Новгороде, и по Балтике шастают в поисках добычи. Пойдет слушок, что выходец из северных земель по-норвежски ни бельмеса. Вот свое отождествление с бунтарем против годара Тренделага необходимо опровергнуть. Самым правильным ходом является тот, который уводит человека подальше от сильных мира сего.
– Ты молодец! – заговорил Антонио. – Даже не ожидал от тебя такой дальновидности.
– О чем речь?
– О слугах. Ты благоразумно набрал себе немцев.
– Понравились? – самодовольно ухмыльнулся Норманн.
– Пока еще трудно определить их профессиональные качества. Главное в том, что при них можно свободно говорить.
Кто о чем, а вшивый про баню. Норманн не собирался таиться всю свою оставшуюся жизнь, как, впрочем, и не думал трезвонить о своем истинном появлении в этом мире. Просто есть вещи, о которых лучше не говорить, а про утерянную жизнь в недостижимом будущем вообще лучше не вспоминать.
Ночью приснился сон, где Норманн восседал в широченном кресле, а перед ним стояла на коленях толпа бородатых мужиков в немецких касках с ветвистыми белыми рогами. Откуда-то появился огромный медведь и начал пинаться, затем облизывать. Поневоле открыв глаза, увидел у себя под боком пышущую жаром служанку. Утро встретило огромными снежинками и промозглой сыростью. Он непроизвольно отшатнулся от порога, захотелось обратно в тепло и уют, обнять давешнюю служанку и послать всех на фиг.
– Guten Morgen, Herr Norman von Russ! [54] – На первой ступеньке материализовался Хинрих Пап.
– И вам не хворать! Чего прибежали в такую рань?
– Я обязательно должен дать вам совет.
– Говорите, – буркнул Норманн, спускаясь вниз.
– Не слушайте итальянцев! Они дают плохие советы, и купцы из них аховые.
– Один архитектор, второй учитель фехтования. С чего вы решили, что они купцы?
– А товары откуда?
– Не спрашивал.
– Перевезите сюда весь схорон, ничего там не оставляйте! Это не их товары!
– Хорошо, спасибо за совет.
– И еще, вот вам две книги. – Учитель протянул увесистую сумку.
– Что за книги?
– Одна немецкий перевод написанной Марко Поло книги, вторая молитвослов на русском языке.
– Зачем они мне?
– Вы не должны прерывать занятия! Ежедневно переписывайте из каждой книги по три листа.
– На чем мне писать? На снегу?
– Бумага и письменные принадлежности в сумке.
– Спасибо, учитель! – Неожиданно для себя Норманн обнял Хинриха Папа. – Берегите себя, сейчас очень плохая погода.
– Ерунда, зимой в горах бывало намного хуже.
– Хуже не надо. Да, а где вы живете?
– При церкви, отец Софроний с матушкой Евдокией приняли в свой дом.
– Я про ваши нужды совсем забыл, по любому поводу обращайтесь к управляющему.
– Выг меня и привел к отцу Софронию, даже столовое довольствие назначил как вашему сотнику, – усмехнулся учитель.
Еще раз обнялись, и Норманн быстро зашагал к берегу, где его нетерпеливо поджидали итальянцы. С разбега ловко запрыгнул в драккар, провожающие оттолкнули судно от свайного причала, гребцы дружно навалились на весла. Через полчаса подняли парус, и Норманн решил взглянуть на раненых норвежцев. Под навесом лежали двое безусых мальчишек! Впалые щеки, пустой взгляд в никуда, серая кожа лица и какие-то бесцветные, свалявшиеся волосы. Что за мир! Они же дети! Обычно бриться начинают в пятнадцать лет, а здесь никакого намека на поросль, даже пушка не видно. Какое надо иметь жестокое сердце, чтобы поставить детей в один строй с воинами! Норманн положил на ноги раненым чехол с луком и колчан со стрелами – никакой реакции. Тогда наклонился, приветливо помахал рукой и громко сказал:
– Привет выздоравливающим!
Снова никакой ответной реакции, затем оба безразлично глянули на нарушителя спокойствия. Через мгновение взгляд стал осмысленным, на лицах появилось жалкое подобие улыбки:
– Sir, ser du oss av pa siste tur! [55]
– Тсс, ребята, лежите спокойно, у нас еще будет время поговорить.
Нарочито медленно достал оба меча и прислонил к навесу с таким расчетом, чтобы они были на виду у мальчишек. Действие оказалось абсолютно правильным, во взгляде умирающих появилась искорка жизни. Восторг от восхитительного вида оружия заставил порозоветь щеки.
– Lykke til! [56] – Норманн еще раз приветливо помахал рукой и пошел к гребцам.
Надо упросить врачей у портала вылечить этих детей, пусть там живут жадины и неприятные люди, но жизнь дороже любых денег. Снежинки в своем извечном кружении бесшумно падали в воду, гребцы пели ритмичную песню о храбрых ватажниках, которые всегда возвращались домой с богатой добычей. Суденышко стремительно летело вперед, а растревоженные форштевнем воды Онеги недовольно шипели вслед.
Вход в речку оказался свободным. Прежде чем уткнулись в лед, драккар прошел более половины речного пути. Затем час искали удобный подход к берегу, после чего осторожно выгрузили волокуши с ранеными. Дальше началась эпопея с походом по кочкам и ямам, через кустарник и покрытые тонким слоем снега болотца. Шли не спеша, опасаясь скинуть мальчишек с волокуш в мокрый снег, а порой и в воду. Относительно удобная дорога появилась у вытащенных на зиму лодок. Ахилл тут же убежал вперед, остальные присели передохнуть.