— Я знаю. Но все, казалось, указывало на то, что ты в опасности. Он подловил тебя в идеальном для убийства месте, в идеальное время…
— Нет, — возразил я. — Ты дала промах — а сама открылась для ответного удара.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты разрешила проблему вынужденного выстрела в Люка, создав ситуацию, когда он застрелил тебя.
— Я не могла бы сделать этого под чарами.
— Возможно, подсознательно, — сказал я. — И твои действия определяло нечто более сильное, чем чары.
— Ты действительно так считаешь?
— Да, и хорошо, если теперь ты признаешь это сама. Ты освобождена от чар. Мне рассказала мать. Да и ты, кажется, говорила…
Она кивнула:
— Я не знаю, когда и как было снято заклятие. Но это произошло — хотя я по-прежнему стараюсь защитить тебя от опасности. Хорошо, что вы с Люком крепко подружились, и…
— Так к чему тайна? — перебил я ее. — Почему бы не сказать ему просто, что ты — Гейл. Удиви его, черт побери!
— Ты не понимаешь, — возразила она. — Он порвал со мной, помнишь? Теперь снова появился шанс. Он… я очень нравлюсь ему. И я боюсь сказать: «На самом деле я та девушка, которую ты однажды уже бросил». Вдруг он задумается почему — и, чего доброго, решит, что был тогда прав?
— Глупо! — сказал я. — Не знаю, какие он приводил резоны, — он никогда мне об этом не рассказывал, только сообщил, что причина есть. Но не сомневаюсь, что она надуманная. Ты ему очень нравилась. И я уверен, что истинная причина разрыва заключается в том, что сын Амбера, возвращающийся домой с весьма мерзкими целями, не нашел там места для обыкновенной девушки из Тени. Ты слишком хорошо играла свою роль.
— И по той же причине ты порвал с Джулией? — спросила Найда.
— Нет.
— Прости.
Я заметил, что с начала нашего разговора черный след расширился примерно на фут. Как раз теперь появился спрос на математические задачи.
Вот так мы и ехали: шесть шагов вдоль по городской улице, средь рева клаксонов, наш черный путь был окаймлен следами шин; четверть мили — по черному песчаному пляжу у тихого зеленого моря, а слева от нас колыхались пальмы; через тусклое снежное поле; под каменным мостом, руслом мертвого, почерневшего потока; затем в прерии; и обратно на лесную тропу… Тигр ни разу не вздрогнул, даже когда Далт пробил сапогом лобовое стекло полицейского «Плимута» и сломал антенну.
След, похоже, расширился уже вдвое с тех пор, как я ступил на него. Все чаще попадались окоченевшие деревья, стоявшие на тропе; они выглядели фотонегативами своих ярких сородичей, цветущих всего в нескольких футах от следа. Хотя листья и ветви последних шевелились, не чувствовалось ни дуновения ветерка. Наши голоса и топот лошадиных копыт тоже теперь звучали как-то приглушенно. Мы двигались в постоянном, колышущемся полумраке, хотя буквально в нескольких шагах — мы совершали короткие вылазки — мог быть полдень или глубокая ночь. Мертвые на вид птицы сидели на почерневших деревьях, хотя временами казалось, что они движутся, да и резкое «карр!», что доносилось до нас, могли издавать только они.
Однажды справа возникло бушующее пламя, в другой раз по левую руку взгромоздился ледник… Наш путь продолжал расширяться — ничего похожего на Черную Дорогу времен войны, что описывал мне Корвин, но уже всем нам можно было скакать бок о бок.
— Люк, — позвал я после долгого молчания.
— Ага, — донеслось слева. Найда скакала справа от меня, и Далт рядом с ней. — Что?
— Я не хочу быть королем.
— Я тоже. А тебя заставляют?
— Боюсь, меня собираются схватить и короновать, как только я вернусь. Все, кто стоял на моем пути, неожиданно скончались. Кое-кто действительно намерен приковать меня к проклятому трону и женить на Корал…
— Ох-ох-ох, — вздохнул Люк. — У меня по этому поводу два вопроса. Во-первых: даст ли это результат?
— Логрус, похоже, думает, что да, хотя бы на время. Во всяком случае, на этом построена вся его политика.
— Второе, — продолжил он. — Если насчет Кашфы у тебя те же чувства, что и у меня, ты не должен так просто посылать все к чертям, раз способен хоть чем-то помочь, пусть даже это означает какие-то личные страдания. Но уж если ты категорически отказываешься брать трон, то должен предложить какое-то альтернативное решение. Какое?
След резко повернул налево и пошел в гору. Я кивнул. Что-то маленькое и темное шмыгнуло через нашу тропу.
— Есть одна мыслишка, даже идеей не назовешь, — сказал я. — Хотелось бы обсудить с отцом…
— Трудная задача. Ты уверен, что он хотя бы жив?
— Я говорил с ним не так давно — очень кратко. Он где-то в заключении. Где-то поблизости от Двора Хаоса — только оттуда я могу достать его с помощью карты.
— Расскажи мне о вашем контакте.
Так я и сделал: рассказал о черной птице и прочем.
— Похоже, мудрено его оттуда выковырять, — произнес Люк. — И ты полагаешь, что за этим стоит твоя мамочка?
— Ага.
— Я думал, у меня одного эти материнские проблемы. Но, впрочем, учитывая, что именно твоя мать обучала мою…
— И как же это мы вышли такими нормальными? — удивился я.
Несколько секунд он глядел на меня не отрываясь. Затем расхохотался.
— Ну, я-то точно чувствую себя нормальным.
— Конечно, — быстро ответил Люк. — Только это и имеет значение. Послушай, если дойдет до явного противоборства, ты как думаешь, сумеешь одолеть Дару?
— Трудно сказать, — пожал я плечами. — Сейчас, со спикартом, я сильнее, чем когда-либо прежде. Но, похоже, и она чертовски сильна.
— Что еще за спикарт?
Я рассказал и об этом.
— Ты поэтому так вызывающе вел себя в церкви, сражаясь с Юртом?
— Вот именно.
— Дай посмотреть.
Я попытался снять спикарт, но он не слезал с пальца. Тогда я просто вытянул руку.
Люк склонился над ней. Его пальцы застыли в паре дюймов от кольца.
— Он не пускает меня, Мерль. Защищается, чертенок.